Эдмондс, – спросил лорд Эшер, – не вызывает ли у вас опасений большое 
количество официантов-немцев в нашей стране?»)
 Но когда дело дошло до реальных фактов, положение Эдмондса стало шатким. 
Большая часть приведенных им доказательств оказалась не более чем домыслами и 
слухами. Двумя годами раньше, в 1907 году, Дж. М. Хит, один из тех 
патриотически настроенных пророков, которые появляются время от времени с 
предупреждениями о нависшем над страной роке, написал в «Морнинг пост» письмо, 
где утверждал, что на территории Великобритании находится 90 тыс. немецких 
резервистов, а также склады оружия, боеприпасов и обмундирования, оборудованные 
в сейфах банковских хранилищ. Существуют также планы диверсий на железных 
дорогах и телеграфных линиях. Один из коллег Эдмондса из военной разведки 
выкрал письмо Хита из редакции и переслал своему начальнику, полковнику А. Е. В.
 Гляйхену, с сопроводительной запиской следующего содержания: «Как Вам известно,
 здесь многое соответствует истине. Прошлой ночью я слышал о немце, которого 
постоянно видят разъезжающим между Брентвудом и Темзой в Тилбери. Он делает 
карандашные наброски и фотографии. Никто не знает, кто он и где живет. Возможно,
 я смогу узнать больше, но зачем?»(3) Гляйхен в свою очередь переслал записку 
Эдмондсу с раздраженной припиской: «Разве нет закона, позволяющего избавиться 
от этих нежелательных иностранцев?»
 Эдмондс попытался найти еще какие-нибудь документальные свидетельства о 
разъезжающих по стране подозрительных немцах, делающих зарисовки и фотографии, 
но, как он теперь докладывал подкомитету, в Великобритании отсутствовали 
организации или службы, которые занимались бы отслеживанием и фиксированием 
такого рода деятельности. Полиция ничего не могла сообщить, почтовое ведомство 
также не имело сведений, а гражданские лица вообще относились к этому на 
удивление равнодушно. Эдмондс пожаловался, что некая владелица доходного дома в 
Уэльсе, где жило много немцев, отказалась дать какие-либо сведения о 
постояльцах и заявила: «Немецкие деньги ничем не хуже других». Не было и прямых 
доказательств подготовки Германией диверсий на территории Великобритании, 
существовали лишь предположения.
 Комиссар полиции сэр Е. Р. Генри подтвердил, что его ведомство не дало никаких 
сведений полковнику Эдмондсу, так как полиции нечего было сообщать. В тех 
случаях, когда полицейские расследовали поступившие заявления о шпионской 
деятельности, результаты были малоубедительными: иностранец по фамилии Бойен 
был замечен работающим в Девенпортских доках, но не вызвал никаких подозрений; 
похожий на иностранца человек был замечен фотографирующим Форт Нот в Веймуте, 
но при проверке оказался проповедником из Южной Африки; в Харвиче не обнаружили 
ничего, однако в Чичестере мисс Гордон-Леннокс принимала в качестве постояльцев 
германских офицеров. Ближе всего к реальному факту разоблачения шпиона полиция 
была, когда некий Аллейн, подозревавшийся в шпионаже, попал в госпиталь с 
переломом ноги и полицейские получили возможность произвести обыск в его 
гостиничном номере. При обыске среди бумаг были обнаружены части снарядов и 
взрывчатые вещества, однако правительственная экспертиза установила, что эти 
предметы не представляют ни малейшего интереса ни для одного иностранного 
государства.
 Эдмондс, несомненно, отдавал себе отчет, что набор всех этих слухов, догадок и 
досужих домыслов ничего не добавлял к фактической стороне дела. Он попытался 
укрепить свои позиции, подчеркнув, что Германия усиливает меры по борьбе со 
шпионажем внутри своей страны. В Германии все иностранцы находились под 
наблюдением и подлежали немедленному аресту, если их действия вызывали 
подозрение. Закон, запрещающий сбор военной информации, был всеобъемлющ и 
высокоэффективен. Наконец, Эдмондс попытался объяснить отсутствие у него веских 
доказательств тем, будто бы он получил от кого-то из Германии информацию, что в 
связи с усилением в Англии борьбы со шпионажем всем немецким агентам был дан 
приказ временно «лечь на дно». Члены подкомитета очень хотели, чтобы их убедили,
 но надеялись на получение каких-нибудь более существенных доказательств. 
Подводя итог первого дня заседаний, Хэлдэйн сказал, что немцами явно проводится 
большая работа по сбору разведданных на территории Великобритании, вполне 
вероятно, что тайные агенты занимаются сбором сведений с целью дальнейшего 
использования их для подрывной деятельности; получение же более детальной 
информации по этому поводу представляется сложным. Может быть, начальники 
полицейских управлений прибрежных графств смогут дать сведения о какой-либо 
подозрительной активности на их территориях?
 Такое предложение никак не могло порадовать Эдмондса, потому что подобная 
постановка вопроса передавала всю эту сферу деятельности обратно в руки 
полицейского ведомства, тогда как Эдмондс ратовал за расширение финансирования 
и увеличение штата  своего аппарата с целью борьбы с угрозой, которую он считал 
вполне реальной. Эдмондс понял, что, если он хочет убедить подкомитет принять 
нужное ему решение на очередном заседании, которое должно было состояться через 
три недели, ему необходимо представить факты деятельности германских шпионов в 
Великобритании, подтвержденные подробными деталями. Эдмондс таких фактов, 
естественно, не имел. Но неожиданно помощь пришла от некоего Уильяма Тефнелла 
Ле Ке, разведчика-любителя, путешественника, лектора, военного корреспондента, 
криминалиста, неутомимого энтузиаста, коллекционера антиквариата и весьма 
удачливого романиста – его книги были любимым чтением королевы Александры.
 Сегодня мы склонны считать, что мода на шпионские романы, которая сделала 
шпиона одним из самых популярных персонажей современной литературы, началась в 
60-е годы XX века. Однако более семидесяти лет назад деятельность Ле Ке уже 
представляла собой занятное сочетание шпионажа и литературного творчества, что 
свойственно многим широко известным и читаемым авторам наших дней. Джон Бьюкен,