опасность подрывной деятельности Советов существовала везде и всюду, и от ИРБ 
такое отношение передалось и их коллегам в Великобритании, поскольку СИС и МИ-5 
не только регулярно получали отчеты от ИРБ, но и охотно брали на службу его 
бывших сотрудников, которые, выйдя в отставку, возвращались в Англию в 
сравнительно молодом возрасте и хотели бы продолжать работу по специальности. 
СИС настолько часто набирала оттуда людей, что внутри нее даже образовалась 
группа так называемых «индусов», а у МИ-5 был постоянно обновляемый список 
бывших офицеров ИРБ, ищущих работу. (Самым высокопоставленным сотрудником ИРБ, 
пришедшим на службу в МИ-5, своего рода триумфом «индусов», был сэр Дэвид Петри,
 возглавлявший ИРБ с 1924 по 1931 год, а во второй своей карьере на поприще 
разведки ставший в 1940 году руководителем МИ-5.)
 Следствием такого засилия «индусов» в британских спецслужбах стали все более 
крепнущая уверенность в том, что красные находятся под каждой кроватью, и 
усиление режима секретности, которым отличалась СИС с момента ее создания. 
Сотрудники ИРБ принесли с собой привычку никогда не обсуждать некоторые вещи в 
присутствии аборигенов, но, хотя в Англии не было аборигенов, которые могли бы 
подслушивать (если предположить, что тех это вообще когда-либо интересовало), 
со старыми привычками расстаться было нелегко, и даже на родине «британские 
индусы» не доверяли тем людям, которых не знали лично.
 У обеих британских разведслужб были свои доказательства того, что они считали 
советским влиянием. В мае 1927 года МИ-5 вышла на русскую агентурную сеть, 
возглавляемую Уилфридом Макартни, бывшим офицером британской армейской разведки,
 а затем служащим Ллойда. Ему подсунули устав Королевского воздушного флота, 
чтобы посмотреть, что тот будет с ним делать. Когда Макартни передал его 
сотруднику русского торгпредства, МИ-5 получила «добро» на обыск помещения, 
которое занимало торгпредство СССР вместе с АРКОС. Устав, однако, обнаружен не 
был. (Позже Макартни был осужден по другим делам и получил десять лет. Выйдя на 
свободу, он присоединился к интербригадам в Испании и был первым командиром 
английского батальона.)
 В 1937 году во Франции перебежал на Запад офицер советской разведки Вальтер 
Кривицкий. Во время одного из первых своих выступлений он заявил, что его путь 
пересекался с неким советским шпионом, действовавшим в Форин офис, но смог о 
нем сказать только то, что тот «выходец из хорошей семьи». Хотя много позже 
пришли к выводу, что, скорее всего, речь шла о Дональде Маклине, этим человеком 
в Министерстве иностранных дел мог быть кто угодно. Открытие, что бывший офицер 
британской разведки работал в пользу России, и свидетельство перебежчика о 
наличии в Форин офис русского шпиона убедили британскую разведку в реальности 
угрозы, исходившей от СССР, и она отреагировала соответственно. Все ее ресурсы 
были мобилизованы на борьбу с коммунистической опасностью.
 Ресурсы эти были по-прежнему невелики. В 1917 году юный капитан Комптон 
Маккензи располагал 12 тыс. фунтов в месяц только на ведение разведывательной 
деятельности в Афинах. Весь бюджет СИС в 1927 – 1928 годах исчислялся суммой в 
180 тыс. фунтов стерлингов. Даже в 1936 – 1937 годах, когда в Европе было уже 
неспокойно, эта сумма увеличилась всего лишь до 350 тыс. и перешагнула за 
миллион только после начала войны(2). Новый руководитель СИС адмирал Хью 
Синклер (Камминг умер в 1923 г.) жаловался в 1935 году, что весь бюджет СИС 
равен сумме, в которую обходится содержание в течение года одного эсминца в 
своих водах. Одно время в связи с острой нехваткой помещений секретарше 
Синклера приходилось работать в беседке, и она постоянно жаловалась на холод. 
Однажды, после визита ревизоров, Синклеру было заявлено, что он превысил бюджет 
на 2 тыс. фунтов стерлингов. Синклер, невысокий, коренастый одноглазый человек 
с улыбкой доброго дядюшки, сказал: «Все потрачено на нужное дело», – и покрыл 
дефицит из собственного кармана [13] . Недостаточное финансирование и 
сконцентрированность СИС на советской угрозе оказали влияние на эффективность 
СИС в целом и на ее кадровую политику.
 Несмотря на то что СИС делала все возможное, чтобы следить за событиями в 
Германии – в основном в поисках нарушений Версальского договора, – она поздно 
отреагировала на взлет Гитлера и укрепление национал-социализма. В 30-е годы 
количество сотрудников, работающих в штате постоянно, не превышало 30 человек и 
никогда больше шести сотрудников одновременно не работали на одном континенте. 
Причем последние не очень-то напрягались, действуя под видом бизнесменов или 
сотрудников консульств. Они потихоньку вербовали агентов из местных жителей и 
платили им мелкие суммы за небольшую информацию, которую затем пересылали в 
Лондон с кратким комментарием о достоверности приведенных данных или вообще без 
оного. Политическая и военная информация зачастую шли вместе, хотя была попытка 
заставить сотрудника СИС самого составлять через определенные промежутки 
времени доклад о его собственной оценке политической ситуации на местах. Лесли 
Николсон, работавший в Праге, должен был раз в год садиться и выдавать доклад, 
озаглавленный «Коммунистическая сводка».
 Иногда сотрудники тратили деньги только для того, чтобы показать 
несостоятельность оценочной системы, разработанной Лондоном. В начале 30-х 
годов только что завербованный журналист купил в Финляндии чертежи прототипа 
подводной лодки-малютки. Чертежи были изучены лично Синклером, 
специалистом-подводником, который решил, что они фальшивые, и отказался 
передать их в Адмиралтейство(4). Вероятно, Синклер заподозрил, что чертежи были 
подсунуты агенту СИС, – вещь вполне вероятная, потому что агенты, продававшие 
сведения сотрудникам британской разведки, могли спокойно продать ту же 
информацию немцам и русским.
 Попытка использовать агентов для того, чтобы подсунуть дезинформацию 
противнику, могла привести к весьма серьезным и неприятным последствиям, что и