говоря, ЦРУ разрабатывало планы поимки советских агентов, родившихся в недрах 
его собственных досье.
 Каково бы ни было истинное положение вещей, главное состояло в том, что в 60-е 
годы и в начале 70-х ЦРУ с беспрецедентной энергией и настойчивостью вело охоту 
за советским тайным агентом, затаившимся внутри него. Эта охота привела к 
крушению карьеры и уничтожению репутации нескольких прекрасных сотрудников, 
нарушила связи со спецслужбами других западных стран и вызвала остановку 
активных разведывательных операций ЦРУ против Советского Союза. Несмотря на все 
затраченные усилия, тайный агент так и не был обнаружен. Конечно, проще всего 
обвинять Голицына за эти потерянные годы, однако истина состоит в том, что он 
мог оказывать такое влияние на ЦРУ лишь по одной причине:
 ЦРУ было готово прислушиваться к словам перебежчика. По-настоящему винить за 
все следует Кима Филби. Его разоблачение как вражеского агента, в течение 
многих лет действовавшего в самом сердце западных разведок, – успех, не имевший 
себе равных во всей истории шпионажа, – оставило после себя атмосферу недоверия,
 подозрений, паранойи, которые зажгли зеленый свет для теорий Голицына. Это 
было наследство, которое оставил Центральному разведывательному управлению 
Филби.
 Дело Пеньковского позволяет нам еще глубже проникнуть в «дикое Зазеркалье», 
придуманное Энглтоном, мир, где все оказывается совсем не таким, каким выглядит 
с первого взгляда. Существует множество версий того, как был завербован и как 
работал человек, которого называли самым важным агентом западных спецслужб за 
всю их послевоенную историю. Вот наиболее распространенная.
 В 1955 году в Анкаре офицеры западных армий частенько видели помощника 
военного атташе Советского Союза полковника Олега Пеньковского сидящим в 
дешевом кафе с несчастным видом и отрешенным взглядом. Исходя из этого не очень 
значительного факта, англичане отметили его как возможного будущего перебежчика.
 Примерно в то же самое время, но уже в Лондоне, произошла встреча Гревилла 
Мейнерда Винна, английского бизнесмена, служившего во время войны в МИ-5, с 
бывшим коллегой «Джеймсом», переведенным в СИС. «Джеймс» поинтересовался, не 
хочет ли Винн сочетать свою коммерческую деятельность в Восточной Европе со 
шпионажем в свободное время. Винн охотно согласился.
 В ноябре 1960 года Винн вступил в контакт с Управлением внешних сношений 
Государственного комитета при Совете Министров СССР по координации 
научно-исследовательских работ. Это управление организовывало посещение 
Советского Союза зарубежными специалистами и контролировало посылку за границу 
их советских коллег.
 Одним из сотрудников, встреченных Винном во время дискуссий в комитете, был 
Пеньковский, представлявший в этом ведомстве интересы ГРУ – Главного 
разведывательного управления Советской Армии. После того как Винн доложил о 
Пеньковском «Джеймсу», тот проявил особый интерес и посоветовал Винну развить и 
углубить завязавшиеся отношения. Винн последовал этому совету, и во время 
своего следующего визита в Москву они с Пеньковским настолько сблизились, что 
стали звать друг друга Грев и Алекс. Пеньковскому это имя нравилось больше, чем 
Олег. «Джеймс» был весьма доволен таким развитием событий. Он сообщил Винну о 
том, что Пеньковский и раньше пытался вступить в контакт с Западом, и предложил 
подождать и посмотреть, что произойдет дальше.
 Англичане не обманулись в своих ожиданиях. Когда в апреле 1961 года, в 
последний день пребывания Винна в Москве, друзья прогуливались по Красной 
площади, Пеньковский неожиданно заявил, что он располагает рядом сведений, 
которые любой ценой должны быть переправлены на Запад. В гостинице «Националь», 
где остановился Винн, Пеньковский передал ему тщательно запечатанный конверт, 
содержавший, как выяснилось позже, полный отчет о всей предыдущей деятельности 
Пеньковского и ряд секретных документов, для того чтобы убедить СИС в 
искренности его намерений(26).
 Двумя неделями позже Пеньковский в составе советской торговой делегации прибыл 
в Лондон. Каждый вечер, завершив свои официальные дела, Пеньковский 
выскальзывал из отеля «Маунт ройял» и направлялся на конспиративную квартиру, 
где его ждали сотрудники СИС и ЦРУ. Беседы продолжались до глубокой ночи(27). 
Чтобы убедить Пеньковского не оставлять свою работу и собирать дополнительный 
материал, в один из вечеров его познакомили сразу с двумя десятками крупных 
советских перебежчиков, свезенных ради этого в Лондон со всех концов США и 
Великобритании. «Мы привезли их для того, полковник Пеньковский, . чтобы вы 
ощутили себя среди друзей». В Москву Пеньковский возвратился тяжело нагруженный 
оборудованием, необходимым для шпионской деятельности: фотокамерой, 
радиоаппаратурой, пленками, бумагой для тайнописи. Были обговорены места для 
тайников. Обслуживать Пеньковского предстояло целой армии сотрудников СИС.
 Во время двух последовавших вскоре встреч в Лондоне и Париже СИС и ЦРУ 
продолжали доить из Пеньковского информацию, которой он овладел за все годы 
службы. Их особенно интересовали те девять месяцев, которые он провел в Военной 
академии имени Дзержинского, изучая ракетную технику. Кроме того, за 
шестнадцать месяцев своей деятельности в качестве шпиона Пеньковский передал 
СИС около пяти тысяч различных документов, касающихся вопросов ракетного 
вооружения, советской политики, операций КГБ и военной стратегии. Он также 
давал свою оценку советских лидеров и сообщал о слухах и скандалах в правящих 
кругах Москвы.
 Затем 22 октября 1962 года Пеньковский был арестован по обвинению в измене, а 
2 ноября Винн был схвачен на улицах Будапешта и переправлен в Москву, чтобы 
предстать перед судом вместе с Пеньковским. 11 мая 1963 года Военная коллегия 
Верховного суда СССР признала обоих виновными в шпионаже. Пеньковский был