службы для защиты правительства от грязной шпионской деятельности, следующий 
шаг был практически предопределен: эта несуществующая служба и способ ее 
создания должны были неизбежно стать абсолютно секретными, иначе вся затея 
теряла смысл. Таким образом, завеса тайны, сопровождающая британскую секретную 
службу на протяжении всей ее истории, образовалась практически сразу.
 В докладе подкомитета, составленном 24 июля 1909 года, содержится следующее 
заключение:
 «Подробные рекомендации подкомитета по созданию Бюро секретной службы 
настолько секретны, что их перепечатывание или распространение среди членов 
подкомитета нежелательно. Единственный сделанный экземпляр передан в 
распоряжение начальника управления военных операций».
 Однако одно дело объявить что-то секретным, и совсем иное – обеспечить эту 
секретность. Теперь подкомитет занялся разработкой рекомендаций по усилению 
закона об охране государственных секретов до такой степени жесткости, которая 
мешает британскому правительству еще и в наши дни. Первый вариант закона был 
принят в 1889 году для пресечения утечки информации из правительственных кругов.
 Затем в 1908 году была предпринята попытка провести новый билль, запрещающий 
публикацию в прессе сведений о флоте и армии, но возмущенный вопль газетчиков 
был настолько силен, что правительству пришлось расстаться с этой идеей. 
Подкомитет хотел получить такой новый закон, который не только обеспечивал бы 
секретность того, что должно быть секретным в Великобритании, но и позволял бы 
предъявить шпионам обвинение в попытке публикации (куда входила, например, и 
передача сведений от одного агента другому) сведений, могущих нанести вред 
безопасности государства. Пока юристы работали над рекомендациями, данными 
подкомитетом, стало ясно, что для того, чтобы протащить такой законопроект 
через парламент, потребуется прибегнуть к ряду уловок, настолько драконовскими 
были предлагаемые в нем меры. Все, что требовалось для обвинения на основании 
данного закона, – это показать, будто обстоятельства дела, характер обвиняемого 
или его поведение позволяли  предположить, что тот является шпионом.
 Подкомитет пришел к выводу о том, что если законопроект будет представлен 
парламенту не министром внутренних дел, а министром обороны под видом 
«чрезвычайно важной меры для усиления обороноспособности страны», то «это 
встретит менее сильное сопротивление». Правительство пошло еще дальше. Закон 
был написан в июне 1910 года, и его протащили через палату общин так быстро, 
что практически никто не понял, что это такое. Он был представлен на 
рассмотрение палаты во второй половине дня в пятницу – неофициальное начало 
священного британского уик-энда, – когда присутствовали только 117 членов 
парламента. Правительство дало твердые гарантии, что этот закон не направлен 
против кого-то конкретно и не затрагивает ничьих свобод. Только два либерала 
высказали некоторое недоверие, причем один из них, убаюканный успокаивающими 
речами правительства, в конечном итоге сказал: «Хоть мне кое-что здесь и не 
нравится, я понимаю, это суровая необходимость». Насколько фальшивыми были 
правительственные гарантии, мы сможем увидеть, рассмотрев два судебных иска, 
выдвинутых на основании нового закона: одно дело слушалось на следующий год, 
второе – в начале 1914 года.
 В ноябре 1911 года Макс Шульц, журналист, проживавший в плавучем домике 
недалеко от Эксетера – надо заметить, он совершенно не скрывал того, что он 
немец, даже над домом у него развевался немецкий флаг, – был обвинен в попытке 
получения сведений о степени готовности британского флота к войне. Шульц 
доказал, что такого рода информация настолько далека от секретной, что могла 
быть получена из местной газеты, однако суду потребовалось четыре минуты, чтобы 
признать его виновным(12).
 В апреле 1914 года Роберт Блэкберн, 18-летний юнец из Ливерпуля, написал в 
германское посольство письмо, в котором предлагал свои услуги в качестве шпиона.
 В рекламных целях он приложил образцы сведений, которыми мог бы снабжать 
посольство. Информация эта была бесполезной и безобидной, и Блэкберн позже 
признался, что получил эти сведения из местных газет и ливерпульской торговой 
палаты. Он также рассказал, что идея предложить свои услуги немцам пришла ему в 
голову после прочтения книг – наподобие произведений Ле Ке – о германской 
шпионской сети в Великобритании. Полиция перехватила его письмо, и Блэкберну 
было предъявлено обвинение в шпионаже. Он также был признан виновным и 
приговорен к тюремному заключению(13).
 Тем временем агенты, работавшие на Бюро секретной службы, занимались в 
Германии тем же самым, собирая кучу никому не нужной информации, которую можно 
было свободно почерпнуть из прессы. Даже если изредка и попадалось зерно среди 
плевел, оно пропадало втуне, потому что потребители отбрасывали эту информацию 
как фальшивку. Например, доклад о том, что немецкая морская артиллерия бьет на 
дальнее расстояние с очень высокой точностью попадания, был отметен 
Адмиралтейством, поскольку, дескать, такая точность в принципе невозможна, и 
агента ввели в заблуждение(14). Адмиралтейство на собственной шкуре испытало в 
Ютландии великолепную стрельбу немецкой артиллерии.
 Таким образом, из вопросов, которые им задавало Бюро секретной службы, и из 
реакции на их донесения агенты быстро уяснили, что хотят от них услышать их 
работодатели. Любая информация, подтверждающая подготовку Германии к войне, а 
также то, что немцы в качестве предварительных мер наводнили Великобританию 
шпионами и саботажниками, шла «на ура» и требовалась еще и еще. Но имелось ли 
хоть какое-нибудь реальное подтверждение этому пресловутому немецкому шпионажу?
 Конечно, у Германии, как и у Великобритании, Франции, Российской империи и 
других европейских стран, была своя военная разведка, Nachrichtendienst, 
известная как НД. Но она предназначалась для действий в военное время.