переманил к себе умелого подпольщика.
 В августе 1921 года Трилиссер стал помощником начальника иностранного отдела и 
руководителем закордонной части, то есть отвечал за работу всех резидентур, 
легальных и нелегальных. Первоначально нелегальные резидентуры создавались на 
случай войны. Считалось, что всех разведчиков, работающих под дипломатической 
«крышей», вышлют, а разведчики, находящиеся на нелегальном положении, смогут 
остаться и продолжат работу. Потом пришли к сочетанию легальных и нелегальных 
резидентур, вторые брали на себя работу, опасную для официального советского 
представителя.
 Закордонная часть ИНО по положению была «организационным центром, 
сосредотачивающим все руководство и управление зарубежной работой 
разведывательного и контрразведывательного характера».
 «За границей, — говорилось в положении об иностранном отделе, — в определенных 
пунктах по схеме, вырабатываемой Закордонной Частью ИНО ГПУ, имеют 
местопребывание уполномоченные, именующиеся резидентами».
 В 1921 году появились легальные резидентуры в Афганистане и Турции, потом в 
Иране. В 1922-м — легальная резидентура в составе представительства РСФСР в 
Берлине.
 В декабре 1921 года Трилиссера утвердили заместителем начальника иностранного 
отдела, а 13 марта следующего года он возглавил разведку. Меир Абрамович был 
спокойным и осторожным человеком, избегавшим поспешных шагов. В иностранном 
отделе его за глаза называли Стариком и Батькой.
 При Трилиссере первое поколение советских разведчиков вполне профессионально 
освоило это ремесло. Они выработали принципы работы заграничных резидентур, 
приемы переброски за границу нелегалов, методы вербовки агентуры и способы 
поддержания связи со своими агентами. Переписку с нелегалами вели, используя 
симпатические чернила — фотографический гипосульфат, который легко было 
приготовить.
 Трилиссера ценил Вячеслав Рудольфович Менжинский, который в роли заместителя 
председателя ГПУ-ОГПУ курировал внешнюю разведку. 30 июля 1926 года, через 
десять дней после смерти Дзержинского, Менжинский занял его место. Трилиссер 
получил должность заместителя председателя ОГПУ. Помимо иностранного отдела он 
курировал и пограничную охрану, занимался внутренним политическим сыском. Его 
позиции подкрепило избрание членом Центральной контрольной комиссии ВКП/б/.
 Трилиссер в июле 1927 года вывел иностранный отдел из состава 
секретно-оперативного управления (им руководил восходящая звезда советской 
госбезопасности Генрих Григорьевич Ягода), и теперь разведка фактически 
подчинялась только Трилиссеру.
 Менжинский и Трилиссер сделали советскую разведку, возможно, самой сильной в 
мире. Во-первых, в разведку пришли работать опытные люди, большевики, прошедшие 
школу подполья, конспирации, борьбы с царской полицией и тюрем. Во-вторых, 
первое поколение советских разведчиков состояло из людей, родившихся за 
границей или вынужденно проживших там много лет: они чувствовали себя за 
рубежом как дома или в прямом смысле дома.
 И наконец, самое главное. До появления Советской России считалось, что 
разведка и контрразведка нужны только во время войны, а в мирное время их 
распускали, довольствуясь обычной полицией.
 Немецкие спецслужбы вообще перестали существовать после поражения в Первой 
мировой. Соединенные Штаты до Второй мировой войны не имели разведывательной 
службы и стали создавать ее с помощью англичан лишь после вступления в войну. 
Англичане сократили штаты спецслужб донельзя, то же сделали и французы. И 
только аппараты советской политической и военной разведок росли как на дрожжах.
 Советская Россия считала себя в состоянии войны чуть ли не со всем миром, 
поэтому вполне естественно для нее было и вести подпольную войну по всему 
земному шару.
 Еще одна особенность советской разведки состояла в том, что она занималась не 
только сбором информации, но и уничтожением врагов советской власти, 
политических оппозиционеров, вынужденных покинуть Россию.
 В постановлении политбюро № 59 от 1923 года говорилось: «Усилить работу ИНО 
ГПУ за границей в направлении пресечения связи меньшевиков с Россией…»
 После разгрома очередной оппозиции в стране список тех, за кем надо было вести 
наблюдение, все увеличивался. До поры до времени оппозиционеров высылали за 
границу. И перед разведкой ставилась задача следить за ними.
 Первое поколение советских разведчиков во многом состояло из идеалистов, 
преданных идее мировой революции. Они шли в разведку не ради поездки за границу.
 Они служили делу, которое считали великим. Сначала они обратились за помощью к 
естественным союзникам — иностранным компартиям, но быстро поняли, что открыто 
действующий член коммунистической партии не может быть успешным агентом: он на 
учете в полиции, и ему никуда нет ходу.
 Тогда вербовщики советской разведки стали искать агентов «на вырост» — 
перспективную молодежь левых убеждений. Молодых людей, которые соглашались 
сотрудничать, убеждали не афишировать свои истинные взгляды и искать место в 
государственном аппарате, желательно в специальных службах.
 Такие идейные волонтеры в Европе между двумя мировыми войнами оказались 
лучшими агентами, но их было сравнительно немного, поэтому искали и людей, 
которые соглашались работать за деньги.
 Вербовщики советской разведки, наверное, первыми сообразили, как удобно 
набирать агентов среди гомосексуалистов. Во-первых, те, кто вынужден вести 
двойную жизнь, умеют хранить тайну. Во-вторых, они легко находят интересующих 
разведку людей внутри гомосексуального братства: в постели выведываются любые