шей из высо-
комерного нежелания  предоставлять автономию кому бы то ни бы-
ло. Другими же источниками являлось подозрение,  что Власов не
вполне искренен и может открыть русским важный участок фронта.
Опасались и возникновения организовало сопротивления в  Герма-
нии. При  столь огромном количестве иностранных рабочих,  осо-
бенно миллионов советских русских,  такую возможность действи-
тельно не следовало исключать.
     Сложившуюся ситуацию Мюллер использовал в качестве своего
любимого козыря.  Он  указывал  на  растущую угрозу со стороны
противника внутри Германии и подчеркивала, что в таких услови-
ях он  не  может  гарантировать индустриальный мир.  Но на эту
проблему сомнения в надежности Власова не влияли:  всегда была
возможность поместить  армию  Власова на таком участке фронта,
где немецкие подразделения смогли бы предоставить  ее  переход
на сторону противника.
     Имел место и неприятный конфликт  по  поводу  того,  кто
должен осуществлять  руководство  Власовым  и его армии.  Этот
конфликт, должно быть,  смешил и самого Власова.  Претензии на
его формирование сначала предьявляла армия,  потом аналогичные
претензии появились у министерстав по делам восточных террито-
рий Розенберга,  затем у Гиммлера, наконец, как это ни покаже-
тяс странным,  свои права заявил и Риббентроп. Наилучшим выхо-
дом было  бы  посадить  всех этих господ на казацких лошадок и
отправить в бой в авангарде власовской армии. Это разрешило бы
проблему раз и навсегда.
     После завершения психологической и идеологической  подго-
товки добровольцев начались практические занятия с особым упо-
ром на изучение радиотехники. Из-за большого количества добро-
вольцев и нехватки преподавателей их подготовка велась в соот-
ветствии с требованиями воинской дисциплины,  но так  как  все
добровольцы всегда  пользовались  кличками,  возникала большая
неразбериха.
     Конечно, НКВД удавалось наносить нам ощутимые потери. Бо-
лее того,  энкаведисты стали засылать через линию фронта своих
людей, чтобы внедриться в число участников операции "Цеппелин"
и подорвать ее изнутри.
     Для заброски  агентов в наше распоряжение была предостав-
лена эскадрилья боевых самолетов,  однако  военный  и  полити-
ческий секторы разведки в то время все еще работали раздельно.
Поэтому задания одних часто противоречили заданиям  других,  и
мы вынуждены были делить друг с другом ограниченное количество
самолетов и еще более ограниченное количества топлива. По этим
причинам график  заброски  агентов  с различными заданиями чем
дольше, тем больше нарушался.  Между тем ничто не действует на
психику агента  более негативно,  чем слишком долгое ожидание.
Поэтому мы создали из агентов,  ожидающих задания боевое  под-
разделение под названием "Дружина".  Оно должно было поддержи-
вать порядок в нашем тылу,  и,  в случае необходимости,  вести
антипартизанскую войну.  Командовал "Дружиной" русский полков-
ник Родионов по кличке "Жиль",  с ним мне случалось  побеседо-
вать. Из этих разговоров я понял, что его первоначальная оппо-
зиция сталинизму стала исчезать. По его мнению, немцы чудовищ-
но относились  к  русскому населению и военнопленным.  Я и сам
пытался против этого отношения протестовать. С другой стороны,
мне приходилось отстаивать точку зрения Гиммлера.  Я посовето-
вал Жилю не забывать,  что сама война и методы ее ведения ста-
новятся все  более  жестокими  и безжалостными с обеих сторон.
Когда же речь заходила о партизанской войне, то возникали сом-
нения, не  были ли русские столь же или даже больше немцев ви-
новны а преступлениях.В ответ он напомнил  мне  о  пропаганде,
рассуждавшей о русских "недочеловеках".  Но ведь он сам, отве-
чал я,  выбрал термин "пропаганда" - в  военное  время  сложно
соблюдать четкие моральные нормы. Я полагал, что белорусы, ук-
раинцы, грузины,  азербайджанцы,  жители Средней Азии и другие
меньшинства поймут,  что  все эти лозунги являются порождением
военной пропаганды.
     Когда мы стали терпеть поражения в России,  стало сложнее
вести и разведывательную работу. В то же время появились опре-
деленные сложности  с руководством "Дружиной".  В конце концов
несмотря на мои неоднократные  предостережения  случилось  то,
чего я боялся.  "Дружину" вновь использовали для безжалостного
"прочесывания" партизанской деревни. Полковник Родионов прика-
зал своим людям,  которые вели пленных партизан в концентраци-
онный лагерь,  напасть на сопровождавшее их подразделение  СС.
Захватив немцев врасплох, русские уничтожили их самым зверским
образом. Так те,  кто первоначально искренне сотрудничал с на-
ми, превратились  в  наших злейших врагов,  Родионов установил
контакт с центральным штабом партизанского движения в Москве и
заставил перейти  на  сторону  противника  своих  подчиненных.
После кровавой расправы над эсэсовцами  он  с  тайного  парти-
занского аэродрома вылетел в Москву. Сталин лично принял его и
наград