оилась на достигнутом. Искусными 
интригами она добилась изгнания шведского короля Альбрехта Мекленбургского с 
престола и украсила свою расчетливую голову еще и шведской короной. В 1397 году 
она собрала в Кальмаре представительное собрание из числа норвежских, шведских 
и датских сословий и провозгласила тройственный союз Дании, Швеции и Норвегии, 
сохранив к тому же за своей династией преемственность в наследовании 
общескандинавского трона. Но бедняжка осталась без прямых наследников, и после 
ее смерти на трон посадили ее племянника герцога Эрика Померанского. Вечные 
проблемы с немцами, шведами и англичанами, естественно, подталкивали датчан к 
поиску союзников, и они нашли его в лице России, когда во главе ее стал 
царьреформатор, царьбольшевик.
      Густав Ваза, шведский Иван III, осмелился серьезно заявить о 
независимости Швеции, а Карл XII в начале XVIII века отнял у Дании Норвегию. Но 
датские фогдынаместники еще будут крепко и долго держать в своих мягких 
рукавицах Исландию, Гренландию и Фарерские острова, территория которых в 
десятки раз превосходила метрополию. В середине XX столетия только Исландия 
обрела полную независимость, а Гренландия и Фареры на правах автономии 
попрежнему принадлежат Датскому королевству. Один или два депутата от этих 
автономий заседают вместе с двумястами датчанами в фолькетинге27 и решают 
вместе с ними свою судьбу. Справедливости ради стоит сказать, что метрополия в 
последние годы XX столетия уделяет Гренландии и Фарерам много внимания в плане 
оказания культурной, материальной и всякой другой поддержки.
      Вспоминаю, как однажды в приемные часы в консульский отдел ко мне 
обратился молодой и совершенно «одатчанившийся» эскимос, в котором я узнал 
представителя гренландского студенческого землячества в Копенгагене.
      За несколько недель до этого я работал вместе с писателем Юрием Рытхэу, 
приехавшим в Копенгаген и пожелавшим встретиться со своими собратьями из 
Гренландии. Правительство Дании проводит в отношении гренландских эскимосов 
примерно ту же политику, что и Советский Союз по отношению к народам Севера. 
Как правило, детей у родителей забирают в школыинтернаты, дети отрываются от 
родной среды, лишь поверхностно воспринимая достижения европейской цивилизации. 
Они, подобно нашим эвенкам и ненцам, быстро приучаются к алкоголю, наркотикам и 
постепенно деградируют. И европейцев из них не получалось, и настоящими 
эскимосами они уже не были. Впрочем, принимавшие Рытхэу гренландские студенты 
были совершенно другими людьми: они критически рассматривали датское общество, 
были обеспокоены будущим своего малочисленного народа и выглядели вполне 
интеллигентно и пристойно.
      Гренландец представился — труднопроизносимую фамилию удержать в памяти 
было невозможно — и попросил уделить ему несколько минут времени. Мы прошли в 
мой рабочий кабинет, где нам никто не мог помешать, и гренландец, усевшись в 
кресло, сразу огорошил меня неожиданным предложением:
      — С кем мне нужно вступить в контакт по вопросу покупки оружия?
      — ???
      — Да, да, вы не ослышались — оружия!
      Беседа касалась цен на оружие на черном рынке и других нейтральных тем. 
      —  Кто вы и кого представляете?
      — Я вхожу в организацию патриотически настроенных гренландцев, 
выступающих за отделение от Дании и приобретение полной государственной 
независимости Гренландии.
      — Независимости Гренландии?
      Я представил себе необозримые снежные просторы крупнейшего в мире острова,
 горы, ледники, суровейший климат и разбросанное по восточному побережью редкое 
население, столицу Гренландии — поселок Годтхоб (в переводе с датского — Добрая 
Надежда), с его какойто тысячью жителей, чуть ли не половину которых 
составляли датские чиновники, управляющие островом.
      Допустим, что Гренландия стала независимой. Что станет с ней? Она тут же 
станет легкой добычей США или Англии, которые превратят ее в опорный пункт НАТО,
 а эскимосы опять погрузятся в дремучее полуродовое состояние, из которого они 
толькотолько начали выходить с помощью датчан. Да если Гренландия и сохранит 
свою независимость, что она будет делать с ней? Ни полезных ископаемых, ни 
промышленной, ни торговой базы на острове после ухода датчан не останется. 
Образованных специалистовэскимосов можно пересчитать по пальцам. И потом, если 
встал вопрос о приобретении оружия, значит, подразумевается возможность 
вооруженной борьбы. Эскимос приспособлен к жизни рядом с водой, в горы и в 
глубь страны он не уйдет. Хорош он будет в своей утлой лодчонке с 
«Калашниковым» в руках против датского фрегата или вертолета! Один раз он 
вместе с лодкой нырнуть успеет, а вот вынырнуть…
      Все эти размышления мгновенно пронеслись в моей голове и вызвали на лице 
улыбку.
      — А вы не шутите? Ваша организация действительно хочет бороться с оружием 
в руках против Дании?
      — Да, конечно, и мы рассчитываем на помощь Советского Союза, который 
поддерживает право народов на самоопределение.
      Ну что тут можно возразить такому «подкованному» человеку? Как 
переубедить его и его организацию в том, что на данном этапе сосуществование 
вместе с Данией — это единственный реальный шанс гренландцев выжить в этом 
сложном мире? Горячие ребята забили себе голову революционной теорией, и теперь 
убедить их в обратном — значило представить СССР в совершенно другом свете — 
пособником империалистов.
      Э. не поддается влиянию: его невозможно переубедить, если он прав, хотя и 
производит впечатление человека, вынашивающего прогрессивные взгляды. 
      Тогда я заявил ему без всяких обиняков:
      — Первое: мы не торгуем оружием. Второе: не желаю обидеть вас, но откуда 
мне знать, что вы не провокатор?
      — Но ведь вы продает