характер, наклонности и уязвимые стороны советских сотрудников.
 Кроме того, служба контршпионажа тесно взаимодействовала с лондонской полицией.
 Полицейские, несшие постовую службу на улицах города, в лицо знали советских 
сотрудников, имели номера их автомашин. В случае появления советских граждан и 
их автомобилей, особенно в отдаленных районах Лондона, полицейские немедленно 
сообщали по телефону или по рации в контрразведку.
 Нам все это, естественно, приходилось учитывать при проведении встреч с 
агентурой, чтобы не попасть впросак.
 Справедливости ради следует сказать, что в то время в редких случаях мы 
наблюдали, чтобы за сотрудниками резидентуры с утра до вечера велась 
непрерывная слежка. Видимо, англичане держали в поле зрения советских 
разведчиков с помощью агентурной и полицейской сети, а также средств 
оперативной техники.
 Я старался ежедневно по служебным и личным делам один-два раза выходить в 
город, чтобы приучить охотников за шпионами к тому, что это моя рутинная работа 
и что за мной не обязательно посылать бригаду слежки. К тому же, выходя в город 
и используя различные виды транспорта, я постоянно проверялся, быстро 
освоившись в новых для меня условиях британской столицы.
 Я несколько раз обнаруживал за собой слежку. Запомнился такой случай.
 У меня было правило: ежемесячно, в один из дней вскоре после получки, я часа в 
четыре дня отправлялся походить по магазинам, чтобы купить хорошую книгу. В 
этот раз стояла сырая туманная погода. Выйдя из посольства, я дошел до 
близлежащей станции метро «Ноттинг хилл гейт» и на платформе обратил внимание 
на двух мужчин: один лет тридцати пяти, а другой — около пятидесяти. У них был 
какой-то неестественно блуждающий взгляд, и держались они напряженно. Мой опыт 
подсказал мне — это «они».
 Я приехал в центр и не торопясь начал ходить по книжным магазинам, замечая, 
как то один, то другой из них следовал за мной. Не найдя ничего подходящего, я 
сел в автобус и направился в отдаленный район, где находился хорошо мне 
знакомый большой букинистический магазин. Один из филеров поехал со мной.
 Неожиданно опустился густой туман, который англичане называют «гороховым 
супом». Видимость стала не более пяти метров. Водитель зажег имевшийся у него 
на такой случай факел и дал его кондукторше, которая пошла впереди, освещая 
дорогу. Автобус медленно следовал за ней. Я спрыгнул на ходу из автобуса, 
быстро прошел вперед и скрылся в тумане, а затем свернул на первую 
встретившуюся мне улицу, зашел в закусочную, заказал кофе и стал наблюдать 
через большое окно за появлением моего «преследователя». Я уже собирался 
уходить, когда увидел его: из тумана, словно привидение, появилась знакомая 
физиономия. Прижавшись к стеклу окна, филер всматривался в посетителей и, 
увидев меня, быстро отпрянул и растворился в тумане, так же неожиданно, как и 
появился. Все было ясно. Далее я не стал проверяться. Минут через пятнадцать 
дошел до станции метро и поехал спокойно домой.
 Ким Филби и двое его соратников по «пятерке» имели близких друзей среди 
ответственных сотрудников британской контрразведки. Время от времени они 
передавали резидентуре информацию о совместных секретных планах спецслужб 
Англии по борьбе с советской службой шпионажа, извещали они и о том, кого из 
нас противник активнее всего разрабатывал. Эти сведения были весьма полезны и 
учитывались в деятельности резидентуры. Несомненно также и то, что благодаря 
таким сообщениям «пятерки» советская разведка долгие годы работала в Англии без 
провалов.
 За время моего пребывания в Великобритании сотрудники резидентуры сумели 
привлечь к сотрудничеству несколько новых агентов. Это были люди прогрессивных 
взглядов, честные, с большим уважением относящиеся к Советскому Союзу. 
Некоторые из них прямо называли советских солдат своими спасителями. Они 
считали, если бы не героическая стойкость Красной Армии, гитлеровские полчища 
высадились бы в Англии. Многие англичане ненавидели агрессивную политику США и 
американскую военщину. Однажды мне пришлось стать свидетелем такого инцидента. 
Я сел в лондонском аэропорту на самолет, вылетающий в Глазго. Вошла средних лет 
хорошо одетая англичанка и, увидев свободное место, спросила мужчину в форме 
майора: «Место свободно?» Майор с типичным американским произношением громко 
развязным тоном произнес: «Шюрли»  [9] — типичное американское слово. Дама, 
бросив короткий презрительный взгляд, прошла еще два ряда и опустилась на 
кресло рядом со мной. В дороге мы разговорились, и я поинтересовался, почему 
она не села с майором. Англичанка сказала, что по произнесенному им слову она 
поняла, что он — американец.
 — Мне же, как и многим англичанам, американцы не нравятся, они ведут себя 
высокомерно, грубо, развязно, создали здесь много авиабаз и стараются втянуть 
нас в войну с вашей страной, — раздраженно закончила женщина.
 Среди новых агентов преобладали молодые люди, которые не имели возможности 
добывать важную секретную информацию, но в перспективе с нашей помощью могли 
устроиться на работу в нужные правительственные учреждения и на военные объекты 
и стать ценными источниками.
 Самую важную секретную информацию по политическим, военным, 
разведывательно-контрразведывательным вопросам, в том числе копии протоколов 
заседаний британского кабинета министров, резидентура получала от «пятерки». Я 
иногда участвовал в обработке таких документов, особенно если они касались 
военно-технических проблем. Например, через мои руки прошел совершенно 
секретный доклад англо-американской военно-штабной группы. Она должна была 
установить наиболее благоприятное время начала возможных военных действий 
против Советского Союза. В докладе приводились подробные аналитические расчеты