испанского золота в Испанию, Германия и Италия ни на какое соглашение не пойдут.
 В этом вопросе Англия стоит на стороне фашистов, а Франция — против… По словам 
Мура, Идеи все более открыто выступает на стороне Франко».
 Весь абзац Сталин отчеркнул жирным карандашом. О каком золоте идет речь? 
Видимо, о том, которое правительство республиканской Испании передало на 
хранение Москве.
 28 мая 1934 года за подписью Артузова Сталину доложено сообщение об опытах в 
Германии в области авиационного моторостроения и других областях военного 
значения.
 Сталин хотел кому-то расписать это письмо, даже начал «Под», но, передумав, 
зачеркнул и написал: «Мой архив».
 Бывали и казусы. Вот совершенно уникальный как по своему характеру, так и по 
реакции Сталина, документ, доложенный 13 января 1935 года. Приведем его главную 
часть почти полностью.
 «ИНО ГУГБ получены следующие сведения о военных приготовлениях Германии: 
недавно во всех германских газетах было помещено сообщение о вынужденной 
посадке на германской территории из-за тумана трех польских самолетов.
 Причина, однако, была вовсе не в тумане.  В октябре месяце 1934 года в Берлин 
прибыла польская военная делегация, которой демонстрировали секретные военные 
изобретения. Были показаны задержка автомобилей на участке Берлин —  Цоссен, 
где имеется для этого специальная установка, и выключение с земли мотора 
самолета в воздухе. По договоренности с немцами, поляки выслали для проверки 
этого изобретения три своих самолета, которые были снижены около Эльбинга. В 
Эльбинге открыто стоят обыкновенные антенны ультразвуковой установки, 
предназначенной для снижения самолетов.
  В связи с этим изобретением в Германии ведется усиленными темпами работа в 
области замены обыкновенных авиамоторов дизельными моторами». 
 Сообщение, подписанное заместителем начальника ИНО ГУГБ Берманом, не на шутку 
всполошило Сталина. Он написал две резолюции: одну на документе «Для членов КО. 
13.1», а вторую на отдельном листке: «1) Всю лишку денег в наметках НКО 
выделить в фонд при СНК по: а) внедрению дизель-мотора в авто— и авиадело в  
кратчайший срок  (подчеркнуто дважды) б) изобретению установки для остановки 
автомашин и снижению самолетов в  кратчайший срок  (подчеркнуто дважды)».
 Мер по перепроверке этого сообщения не предусматривалось. Оно оказалось 
дезинформацией, на удочку которой попался Сталин, и были выброшены огромные 
деньги. Не исключено, что при расправе над Берманом ему припомнили и этот факт.
 Далее следует множество прочих французских, английских, американских, японских 
и прочих документов, агентурных донесений, поступавших из Германии, Франции, 
Польши и других стран, которыми мы не смеем утомлять читателя. Все они, даже те,
 которые по своему содержанию не относятся непосредственно к СССР, в той или 
иной мере затрагивают его интересы и свидетельствуют о нарастающей угрозе новой 
войны и иностранной военной интервенции. Разведка делала свое дело, Сталин 
добросовестно вчитывался в поставляемую ему информацию и делал соответствующие 
выводы. Вполне понятно то напряжение, которое он испытывал, знакомясь с почти 
ежедневно поступавшими донесениями о военной угрозе.
 В то же время иногда поражает равнодушие, которое он проявлял к оценкам 
компетентными иностранцами внутренних проблем Советского Союза. Это касается, 
например, национального вопроса, оценки его собственной личности, лиц, 
симпатизирующих загранице, антисоветских элементов внутри страны и т.д. Но, 
скорее всего, он здесь больше полагался на доклады Секретно-политического 
отдела ОГПУ—НКВД, нежели на мнение иностранцев, приводимое в докладах разведки. 
Его, конечно же, больше всего беспокоила военная опасность, и, исходя из этого, 
он строил свою внешнюю и внутреннюю политику.
 К сказанному в этой главе мне бы хотелось добавить следующее (не в защиту 
Сталина, а для объективности): из книги в книгу кочуют хулиганские резолюции 
Сталина, изобилующие нецензурными матерными выражениями. Надо сказать, что я 
ознакомился с сотнями сталинских документов. И ни в одном из них подобных 
резолюций не нашел. Может быть, они и есть где-нибудь, но, к сожалению, авторы 
упомянутых книг, не ссылаясь на архивные источники, добросовестно переписывают 
эти резолюции друг у друга, смакуя их.
 Что касается тех документов, с которыми мне удалось ознакомиться, то, пожалуй, 
самая резкая отповедь Сталина содержится в телеграмме, направленной в октябре 
1941 года в Тбилиси генералу Козлову по поводу предложения английского генерала 
Уэйвелла о совместных действиях английских и советских войск: «Тбилиси Козлову. 
По поводу предложения генерала Уэйвелла сказать, что вопрос может решаться 
только правительствами. От себя Ставка приказывает вам вежливо отшить Уэйвелла 
и ему подобных и послать их подальше. № 2220/3 21.10.41. 5.15». (РГАСПИ, фонд 
558, опись 11, дело 59).
 А ведь эта телеграмма была послана в дни величайшей опасности для Москвы, 
когда она была объявлена на осадном положении и когда нервы отправителя были 
напряжены до крайности, и он вполне мог бы нарушить правила нормативной 
дипломатической лексики!




 Глава 6. СТРАШНЫЕ ДНИ РЕПРЕССИЙ