будущим сталинским генеральным прокурором). Большевики были обвинены в заговоре,
 а Ленин и его соратники объявлены агентами германского генштаба. Чтобы 
опровергнуть эти измышления, Ленин выразил готовность подвергнуться аресту и на 
суде снять все обвинения в свой адрес.
 Руководство партии в тревоге обсуждало вопрос, как быть? Ленин был укрыт на 
квартире Аллилуева. Теперь, приходя туда, Сталин мог быть (и, наверное, был) 
счастлив: там жили два любимых им человека — невеста Надя и Владимир Ильич. Что 
бы ни говорили и ни писали о Сталине, одного нельзя у него отнять: он искренне 
любил и преклонялся перед ним.
 Надо было спасать Ленина, прежде всего, от него самого — убедить его в 
неприемлемости явки на суд. В споре между большевиками категоричнее всех 
высказался Сталин: «Юнкера до тюрьмы не довезут, убьют по дороге!» Правоту 
Сталина подтвердил впоследствии командующий войсками Петроградского округа 
генерал Половцев, В своих мемуарах он писал: «Офицер, отправляющийся в Териоки 
(Финляндия) с надеждой поймать Ленина, меня спрашивает, желаю я получить этого 
господина в целом виде или разобранном… Отвечаю с улыбкой, что арестованные 
делают очень часто попытку к побегу». Ясно, что организаторы «суда» имели в 
виду не «правосудие», а захват и убийство Ленина, как два года спустя произошло 
в Германии с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.
 Сталину, Орджоникидзе и Ногину удалось сломить сопротивление Ленина. Но до 
этого они пытались все же получить от правящих партий гарантию, что Ленин не 
будет растерзан юнкерами. С этой целью Орджоникидзе и Ногин ходили в 
Таврический дворец, но безуспешно: меньшевики сами были перепуганы и ничего не 
могли обещать. Позднее, на Петроградской конференции, Сталин докладывал: «Я 
лично ставил вопрос о явке перед Либером и Анисимовым (меньшевики, члены ЦИК), 
и они мне ответили, что никаких гарантий они дать не могут». После этой 
разведки в неприятельском лагере было решено, что Ленин уедет из Петрограда и 
скроется в глубоком подполье. «Отъезд Ленина взялся организовать Сталин», — 
вспоминал впоследствии Г. Орджоникидзе.
 Ленин сначала скрывался на квартире Аллилуева, затем он был загримирован, 
переодет (Сталин лично сбрил Ленину усы и бородку) и подготовлен к переезду. На 
Финляндский вокзал его сопровождали С.Я. Аллилуев, рабочий В.И. Зоф и И.В. 
Сталин. Некоторое время Ленин скрывался у рабочего Емельянова в Сестрорецке, 
жил в шалаше в Разливе, затем перебрался в Финляндию. Сталин стал связующим 
звеном между Лениным и ЦК.
 Таким образом, надо признать, что заслуга Сталина в операции по спасению 
Ленина и созданию ему условий для бесперебойного руководства партией неоспорима.

 Открывшийся 26 июля VI съезд РСДРП(б) единогласно одобрил решение о неявке В.И 
Ленина в суд.
 Октябрь 1917 года неуклонно приближался, и вместе с этим возрастала угроза для 
партии большевиков как со стороны правых сил, так и со стороны западных держав.
 Первые — Милюков, Родзянко, генерал Алексеев и другие, потерпевшие поражение в 
результате провала корниловского мятежа, готовили заговор с целью захвата 
власти и установления правой диктатуры. Многие из этих заговорщиков не 
принимали большевиков всерьез, а были в оппозиции к Керенскому, а некоторые 
даже хотели свергнуть его руками большевиков, а потом расправиться и с ними.
 Гораздо серьезнее к большевикам относились западные державы. Они опасались 
прихода большевиков к власти и выхода России из войны. Уже тогда, задолго до 
Октября, они начали плести антисоветские заговоры. Именно с этой целью в 
Петроград прибыл знаменитый английский писатель и разведчик Уильям Сомерсет 
Моэм. Он должен был «поддерживать меньшевиков против большевиков, выступавших 
за мир, и удержать Россию в состоянии войны с немцами».
 В Петрограде Моэм разместился в отеле «Европа». Британское консульство было 
предупреждено телеграммой: «М-р В. Сомерсет Моэм направляется в Россию с 
секретной миссией освещать американской публике определенные фазы российской 
революции. Просим предоставить ему возможность пользоваться линией связи с 
Британским консульством в Нью-Йорке». Английский посол сэр Джордж Бьюкенен 
снабдил Моэма личным кодом, хотя и был взбешен тем, что будет вынужден 
отправлять телеграммы, с содержанием которых не знаком. Моэма он воспринял, как 
непрошенного гостя, который лезет не в свои дела, и практически отказался 
сотрудничать с ним.
 Помощь Сомерсету пришла с неожиданной стороны. Он встретил Сашу Кропоткину, 
дочь знаменитого анархиста, князя Кропоткина, с которой познакомился еще в 
Лондоне и иногда переписывался. Саша была знакома с членами кабинета Керенского 
и вызвалась быть помощницей и переводчицей Моэма.
 На основании собранной информации Моэм составил свой первый доклад. Он был 
пессимистичен. Армия находилась в состоянии мятежа, страна на грани голода, у 
правительства Керенского положение шаткое. Приближалась зима, а топлива не было.
 Большевики вели агитацию, Ленин скрывался где-то в Петрограде.
 С помощью Саши Моэм познакомился с Керенским и несколько раз встречался с ним 
— в ресторане, в доме Саши, в офисе Керенского. Впечатление о нем вынес 
грустное: изнуренный человек, подавленный властью, неспособный действовать и 
всего боящийся.
 Гораздо больше Моэму понравился эсер Борис Савинков, военный министр 
Временного правительства, заявивший ему: «Или Ленин поставит меня к стенке, или 
я его!»
 «Мои доклады оказались никому не нужными в Лондоне», — вспоминает Моэм. Так 
невинно выглядит миссия Моэма в его изложении. В действительности все было 
сложнее и страшнее. С помощью чешских разведчиков Моэм связался с