возникала мысль: «Видимо, это к нам». Секунды в таких случаях казались ей 
вечностью, и она горячо молилась:
 – Боже, дорогой и всемогущий, пусть они не придут к нам, к детям!
 Когда шаги на улице затихали и наступала тишина, Одетта чувствовала себя 
разбитой.
 В понедельник, в половине девятого утра, Душе направился к зданию организации 
Тодта с двумя ведрами, малярными кистями и несколькими рулонами обоев. Он 
намеревался начать работу пораньше, чтобы освободиться часа в четыре дня и 
иметь вечером больше свободного времени. Людей в здании было еще мало – только 
писари да связные. Часа два он трудился безостановочно, отмыв стены до 
штукатурки и намазав их клеем. При этом он гнусаво распевал песни, пока не 
прибежал посыльный и не потребовал замолчать.
 Маляр рассыпался в извинениях, затем сказал:
 – Если это будет угодно господину производителю работ Шнеддереру, я хотел бы с 
ним переговорить.
 Посыльный иронически ухмыльнулся:
 – Тогда вам придется сесть на поезд и отправиться в Сен-Мало.
 Душе воспринял его слова как зажегшийся зеленый свет светофора. Следовательно, 
в кабинете Шнеддерера никого не было.
 – Дело-то, собственно, не очень срочное, – примирительно произнес он. – А 
когда он должен возвратиться?
 – Возвратиться? – повторил тот, посмотрев на маляра свысока. – Сюда он уже не 
вернется. Его направили в другое место. Вместо него назначен производитель 
работ Келлер.
 Душе в этот момент как бы ударило током.
 Посыльный посмотрел на него с любопытством и ушел. Остаток дня маляр молчал, 
пребывая в гнетущем состоянии. Позже он рассказывал, что у него мелькнула мысль,
 не связан ли внезапный отзыв Шнеддерера с пропажей карты. А если так, то его 
должны были арестовать и допросить. Душе не знал, как ему быть. Обнаружена ли 
вообще пропажа карты? Если нет, то как ему выйти с ней из здания, пока еще есть 
время.
 Следующие сутки он провел в раздумье, ни с кем не советуясь, даже с Одеттой, 
что вообще-то было ему свойственно, когда он разрабатывал какой-нибудь 
серьезный план. Во вторник он продолжил свою работу, приступив к выполнению 
намеченной операции, для чего попросил прийти молодого обербауфюрера, ведавшего 
ремонтными работами. Когда тот появился, Душе спросил, готов ли производитель 
работ Келлер к тому, чтобы он приступил к делу.
 – Это к какому такому делу? – поинтересовался офицер.
 – К оклейке его кабинета обоями, как было обусловлено с Шнеддерером, – 
спокойно ответил Душе. – Производитель работ Келлер должен, я полагаю, знать об 
этом.
 Ему пришлось ждать с полчаса, пока офицер навел справки. Возвратившись, он 
сказал, что Душе, по всей видимости, ошибается, так как в заявке сказано только 
о работах в двух кабинетах второго этажа.
 – В заявке этого, видимо, нет, – согласился Душе. – Дело в том, что 
производитель работ Шнеддерер принял такое решение в последнюю минуту, сделав 
пометку в записной книжке.
 Чтобы решить этот вопрос, офицер сделал знак Душе следовать за ним, и они 
направились наверх. Через несколько минут маляр с сильно бьющимся сердцем 
находился в кабинете, где было положено начало его приключению. Там все 
выглядело, как и прежде. Для прояснения дела был приглашен какой-то 
унтер-офицер, скорее всего бывший писарь Шнеддерера, но тот ничего не знал. Их 
разговор был прерван возгласом только что вошедшего в кабинет производителя 
работ Келлера:
 – О каких это обоях идет разговор?
 После дополнительных разъяснений Келлер произнес резко (в тоне его Душе, 
однако, уловил некоторые нотки сожаления), что бюджет отдела не позволяет в 
настоящее время проведение дополнительных работ. Тогда Душе сказал, что, видимо,
 произошло какое-то недоразумение, ибо он в качестве проявления доброй воли 
согласился оклеить этот кабинет обоями бесплатно, а господин Шнеддерер оказал 
ему честь, согласившись с его предложением. Так что решение этого вопроса 
зависит от преемника производителя работ.
 На лице Келлера появилась довольная улыбка, он хлопнул Душе по спине и 
произнес на ломаном французском языке:
 – А вы – неплохой француз.
 Затем добавил, что в этот день ремонт начинать нельзя, и спросил, сколько 
времени для этого понадобится. Душе, быстро прикинув объем работ, ответил:
 – Два дня.
 Когда Келлер распорядился освободить помещение после окончания рабочего дня, 
Душе, вмешавшись, пояснил, что этого и не требуется. Если мебель сдвинуть на 
середину кабинета, он сможет спокойно работать, а чтобы ее не перемазать, 
накроет тряпками.
 В среду 13 мая Душе появился в кабинете и приступил к работе.
 Вечером около пяти часов в Кан из Ле-Мана приехал представитель Центра Жирар, 
намеревавшийся встретиться с Душе, как это было обговорено заранее. О деле с 
картой и о том, что он получил временную работу в организации Тодта, Жирар 
ничего не знал. Не имел он и никакого представления о событиях, произошедших в 
кафе для туристов за час до его приезда.
 В послеобеденное время несколько постоянных посетителей кафе сели за столик 
поиграть в домино. Это были жестянщик Дешамбре, бывший владелец гаража Дюме и