После отличного ужина в доме собрались различные люди, которые приступили 
карточной игре. В ней я участия не принял, так как хотел изучить 
присутствовавших, в особенности присмотреться к пехотным и морским офицерам. 
Поскольку я говорил о флотах различных стран, выдавая себя за знатока, 
прослужившего ряд лет на кораблях своей маленькой республики, мне потребовалось 
всего три дня, чтобы познакомиться лично с капитанами линейных кораблей и даже 
подружиться с ними. Я говорил наобум о конструкциях кораблей, венецианских 
приемах маневрирования и тому подобном, заметив, что бравые моряки слушали меня 
с особым вниманием, когда я молотил чепуху. На четвертый день один из капитанов 
пригласил меня на обед на свой корабль. За этим последовали приглашения и от 
других капитанов. В тот день я провел все послеобеденное время и вечер на борту 
линейного корабля, проявляя ко всему любознательность. А моряки столь 
доверчивы! Я спустился в трюм, задавал сотни вопросов. Мне не составило 
большого труда развязать языки молодых офицеров, старавшихся выглядеть солидно. 
Понемногу я узнал все, что мне надо было включить в доклад. Придя домой, 
записал все свои наблюдения, как хорошие, так и плохие, на листок бумаги. В те 
дни я спал не более четырех-пяти часов в сутки, зато за четырнадцать дней узнал 
все необходимое.


КАЗАНОВА ВЫЕЗЖАЕТ ОБРАТНО

 Поскольку задание свое я выполнил, то попрощался со всеми знакомыми и сел в 
почтовую карету, направляясь в Париж. Возвращался я по другой дороге, любуясь 
окрестностями. Около полуночи потребовал на очередной станции свежих лошадей, 
но мне сказали, что следующая остановка – в крепости Аир, где ночью приезжих не 
принимают.
 – Давайте лошадей! – воскликнул я. – Мне там откроют.
 Требование мое было исполнено, и через пару часов мы были у ворот крепости. 
Кучер щелкнул кнутом.
 – Кто там?
 – Курьер!
 Меня заставили ждать около часа, а потом сказали, что мне надо переговорить с 
комендантом. Ругаясь, словно бы возмущенное важное лицо, я последовал за 
постовым. Меня привели в спальню человека, лежавшего в постели в элегантной 
ночной шапочке.
 – Так чей вы курьер?
 – Да ничей, но я очень спешу…
 – Тогда поговорим об этом утром, а пока побудьте в караульном помещении. И не 
мешайте мне спать!
 – Но, господин комендант…
 – Никаких «но», идите.
 Меня отвели в караульное помещение, где мне пришлось коротать ночь, сидя на 
полу. Я поднял шум, крича и ругаясь, но мне никто не ответил…


КАЗАНОВА ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЕШЕСТВИЕ

 В пять часов утра мы подъехали к воротам Амьена. Я спал в карете, когда меня 
вдруг разбудили. У дверки кареты стоял таможенник. К людям этой породы 
большинство путешественников испытывают неприязнь, вполне обоснованную, так как 
они не только грубы и каверзны, но и считают себя хозяевами положения, суя свои 
носы в багаж и проверяя карманы. Чиновник спросил меня, не везу ли я что-нибудь 
запрещенное. Будучи вырван из сладкого сна, я ругнулся и зло ответил:
 – У меня ничего нет. Могли бы, между прочим, дать человеку и поспать.
 – Поскольку вы еще и грубите, – ответил таможенник, – придется присмотреться к 
вам повнимательнее.
 Он приказал заезжать во двор таможни и заставил достать мои чемоданы. Помешать 
я ему не мог и только молча сжал кулаки в карманах.
 Я понял, что допустил ошибку, но изменить ничего было уже нельзя. Впрочем, у 
меня не было ничего, подлежавшего налогообложению, и мне нечего было бояться, 
однако моя несдержанность обошлась мне в два часа бесполезного ожидания. На 
лицах чиновников читалась жажда мести. Если к ним обращались вежливо и 
предупредительно, то и они старались ответить тем же. Я же этого не учел. 
Сунутая чиновнику в руку монета достоинством в двадцать четыре су делала его 
буквально ручным, и он, кланяясь, желал путешественнику хорошего пути. Об этом 
я, конечно, знал, но бывают моменты, когда поступаешь не раздумывая. Отсюда и 
последствия.
 Таможенники раскрыли мои чемоданы и разложили их содержимое вплоть до рубашек, 
обосновывая это тем, что между ними, мол, можно спрятать английские кружева.
 Осмотрев все досконально, они возвратили мне ключи, но на этом дело еще не 
закончилось: они принялись досматривать карету. И вот один из них испустил 
торжествующий крик, обнаружив остатки табака, который я купил еще по дороге в 
Дюнкерк.
 Карету мою задержали, и мне пришлось заплатить тысячу двести франков штрафа.


КАЗАНОВА ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ПАРИЖ