Меркулова: «Практическое применение американцами атомной бомбы… открывает новую 
эпоху в науке и технике и несомненно повлечет за собой быстрое развитие всей 
проблемы „Энормоз“… Все это ставит „Энормоз“ на ведущее место в нашей 
разведывательной работе и требует немедленных мероприятий по усилению 
технической разведки».
 Начиная с 1943 года, когда только разворачивалась широкомасштабная работа 
научно-технической разведки по «Энормозу» и до испытания в 1945 году первой 
американской атомной бомбы, советская внешняя разведка получила несколько тысяч 
листов секретной документальной информации.
 Выдающийся советский ученый-атомщик И. В. Курчатов, которому направлялись 
добытые внешней разведкой материалы по «Энормозу», неоднократно давал им 
высокую оценку. Так, в заключении по материалам к препроводительной записке (№ 
1/3/22500) от 25 декабря 1944 года он пишет: «Очень богатый и в разных 
отношениях поучительный материал. Он содержит теоретически важные указания…».
 В марте 1945 года И. Курчатов, оценивая очередной материал по атомной бомбе, 
полученный разведкой, пишет: «Материал представляет большой интерес. В нем, 
наряду с разрабатываемыми нами методами и схемами, указаны возможности, которые 
до сих пор у нас не рассматривались».
 В рукописной записке на имя министра госбезопасности В.Абакумова от 31 декабря 
1946 года И. Курчатов отмечает «Материалы, с которыми меня сегодня ознакомил т. 
Василевский, по вопросам:
 а) американские работы по сверх-бомбе;
 б) некоторые особенности в работе атомных котлов в Хенфорде, — по-моему, 
правдоподобны и представляют большой интерес для наших отечественных работ».
 Внешняя разведка не только привлекла внимание руководства страны к проблеме 
создания на Западе атомного оружия, но и таким образом инициировала проведение 
подобных работ в СССР. Благодаря информации внешней разведки,  по признанию 
академиков А. Александрова, Ю. Харитона и других, И. Курчатов не сделал больших 
ошибок, ученым удалось избежать тупиковых направлений в разработке атомного 
оружия и создать атомную бомбу в СССР в более короткие сроки, (всего за три 
года), чем в США. Там на это потратили четыре года, израсходовав пять 
миллиардов долларов.
 Как отметил академик Ю. Харитон в интервью газете «Известия» от 8 декабря 1992 
года, первый советский атомный заряд был изготовлен по американскому образцу с 
помощью сведений, полученных от К. Фукса. По словам академика, когда вручались 
правительственные награды участникам советского атомного проекта, И. В. Сталин, 
удовлетворенный тем, что американской монополии в этой области не существует, 
заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали 
бы этот заряд на себе» [147] .




 Глава 5. АКУЛЫ ИЗ «АКВАРИУМА»


 В 1949 году на советскую военную разведку начал работать офицер шведских ВВС С.
 Веннерстрем (Орел, Викинг). Его трудно назвать предателем своей родины, так 
как почти все переданные им секретные материалы касались США или 
демонстрировали миролюбивые планы его страны.


 С. Веннерстрем — полковник ВВС Швеции и ценный агент ГРУ 

 В марте 1952 года он прибыл в Вашингтон, чтобы занять должность шведского 
авиационного атташе. Москва сориентировала его на сбор и передачу любой 
информации, которую ему удастся получить: о новейших разработках 
бомбардировщиков, истребителей, управляемых ракет, бомбовых прицелов, 
радиолокаторов, высокочастотного радио и современной фоторазведывательной 
аппаратуры.
 Он должен был фотографировать наиболее интересные документы, а кассеты с 
пленками передавать связнику — офицеру ГРУ, находившемуся в США под прикрытием 
аппарата военных атташе. Эти обязанности исполнял военно-воздушный атташе 
генерал-майор В. Кувинов.
 Среди основных обязанностей шведского военно-воздушного атташе в Вашингтоне 
была закупка военного оборудования для ВВС и одновременно военно-техническая 
разведка. Поэтому в аппарате атташе работало два помощника — один с 
экономической подготовкой (закупка), а другой специализировался на НТР. Плюс 
три секретаря для ежедневной рутинной работы [148] .
 Позднее он вспоминал: «Пленка, переданная мною в первый раз, содержала 
разработки миниатюрных электронных ламп, что значилось под номером восемь в 
сшске заданий Центра. Я помню этот пункт, потому что обращаться к нему 
приходилось много раз. Подобная тематика имела большое значение, прежде всего, 
для ракетостроения. Эти же лампы, правда, в других вариантах, представляли 
интерес и для Швеции».
 Вскоре Веннерстрему удалось получить новые сведения о миниатюрных лампах, 
интересующих Центр. На этот раз результатом работы в фотолаборатории стали 
девять кассет с пленкой. Фотографировать документы он обычно старался до или 
после окончания рабочего дня, когда находился один в своем кабинете в 
посольстве. Если бы кто-нибудь и вошел неожиданно во время этой процедуры, то