этим учреждением.
 Его коллега Н. Мазералл (Бэгли) также сотрудничал с советской военной 
разведкой. Он трудился в самом секретном отделе, который занимался радарами, 
техническими аспектами радиосвязи и воздушной навигации.
 Профессор математики и эксперт в области артиллерии И. Гальперин имел обширные 
знания о новом оружии, взрывчатых веществах и других изобретениях. Он передал в 
Москву подробный отчет о работе Канадского института военных исследований и 
развития, о его заводах и лабораториях, в том числе и об опытном заводе по 
производству взрывчатки, баллистической лаборатории, исследовательской части и 
т. п.
 Р. Бойер (Профессор) — знаменитый химик, состоятельный человек и агент 
советской военной разведки. Советский военный атташе так охарактеризовал его: 
«Самый лучший специалист по ВВ (взрывчатые вещества. —  Прим. авт.) на 
американском континенте. Очень богат. Боится работать». Хотя на самом деле 
разведывательные возможности этого человека были значительно ниже, чем 
утверждал офицер ГРУ.
 Двое советских агентов работали в канадском департаменте вооружений. Один из 
них, Д. Беннинг, отвечал за подготовку особо секретного «Прогноза военного 
производства в Канаде», наиболее полного исследования экономической ситуации и 
перспектив развития канадской военной промышленности. Второй, Г. Герсон был 
зятем Беннинга. Сын русского эмигранта и инженер-геолог по профессии, Герсон во 
время Второй мировой войны работал в компании объединенных военных поставок, 
которая занималась производством химических и взрывчатых веществ, а по 
окончании войны, не без помощи Бойера, был переведен в отдел производства 
боеприпасов.
 Герсон активно работал на советскую военную разведку три года. Он представил 
большое количество секретных документов, главным образом относящихся к 
техническим аспектам артиллерии. Один из его докладов вместе с документами 
содержал 160 страниц.
 Д. Шугар (Прометей) работал в исследовательской компании «Краун лимитед», 
расположенной в пригороде Торонто. Он считался экспертом в области радарной 
техники и занимался в основном способами обнаружения подводных лодок [130] .
 Все эти достижения остаются в тени по сравнению с успехами в сфере атомного 
шпионажа. Это несправедливо. Дело в том, что кроме ядерного оружия, Советскому 
Союзу нужно было форсированно развивать реактивную авиацию, ракетостроение и 
радиолокацию. Это не говоря уже о таких направлениях как разработка новых 
образцов артиллерийских снарядов для успешного поражения немецких танков «Тигр».

 Да и в самой истории атомного шпионажа много белых пятен и неточностей. 
Начиная от истинной роли Грингласса и Голда в добыче атомных секретов и 
заканчивая реальным участием иностранных специалистов.
 Официально считается, что первые сведения о начале работы по созданию атомной 
бомбы были получены советской разведкой и доложены Л. П. Берия Сталину 10 марта 
1942 года. К концу следующего года, наряду с множеством сообщений о ходе 
осуществления проекта «Манхэттен», среди которых находился отчет Б. Понтекорво 
о впервые осуществленной Э. Ферми управляемой ядерной реакции, в Москву было 
доставлено около 300 секретных отчетов и материалов по проблемам исследования в 
области атомной энергии.
 На самом деле внешняя разведка начала информировать Москву о ведущихся в США и 
Великобритании работах по проектам «Манхэттен» и «Тьюб эллойз» («Трубный 
сплав») значительно раньше.
 Одно из первых сообщений по этой теме поступило еще до второй мировой войны. 
Англичанин лорд Хэнки был сверхэнергичным политиком-администратором и с 
радостью брался за решение любой проблемы, начиная от оптимизации работы 
британской почты и заканчивая разработкой ядерного оружия. Кроме этого, он 
славился прекрасными аналитическими прогнозами — они почти всегда исполнялись.
 Может быть, уже тогда он понял важность нового проекта, связанного с атомной 
физикой, и приложил максимум сил к его реализации. И его личный секретарь тоже 
не бездельничал, а активно копировал сверхсекретные документы по этой теме для 
своего шефа и передавал их в Москву, начиная с осени 1940 года. Звали этого 
человека Д. Кэрнкрос (Карел). Продолжала информация поступать от него и в 1942 
году [131] .
 Проблемой расщепления атомного ядра и получения нового источника атомной 
энергии ученые Германии, Великобритании, США, Франции и других стран вплотную 
стали заниматься с 1939 года. Подобные работы велись и в Советском Союзе 
учеными-ядерщиками Я. Зельдовичем, Ю. Харитоном и другими, но начавшаяся война 
и эвакуация научных институтов в Казань прервали работы по созданию атомного 
оружия. Однако наличие в Германии сильной школы физики свидетельствовало об 
опасности появления у нее подобного оружия и о необходимости создания его в 
других странах.
 До войны и в военные годы резидентуру советской внешней разведки на 
калифорнийском побережье США возглавлял Г. Хейфец (Харон), вице-консул в 
Сан-Франциско. Еще в бытность свою заместителем резидента НКВД в Италии он 
первым заметил и начал осторожную разработку знаменитого физика Э. Ферми и его 
молодого ученика будущего советского физика и академика Б. Понтекорво. Позже 
оба они, спасаясь от фашизма, оказались в Америке.
 Сотрудник советской внешней разведки С. Семенов установил контакт с членами 
семьи Понтекорво, привлек итальянца к сотрудничеству и много лет получал от 
него информацию. В 1950 году связник встречал своего агента в ленинградском 
порту, когда Понтекорво по каналам разведки перебрался в СССР.