позволила сэкономить миллионы рублей на научных исследованиях, что эквивалентно 
трехгодичной работе группы из сотни ученых [532] .
 За скромной вывеской Всесоюзного института межотраслевой информации (ВИМИ) 
скрывалась мощная организация, которая перерабатывала поступающую из-за рубежа 
научно-техническую информацию. Кроме этого она принимала заявки на получение 
новых технологий и изделий, определяла их возможное местонахождение и назначала 
задания добывающим органам.
 Например, в 70-е годы срочно потребовались электронные компоненты американских 
крылатых ракет. ВИМИ определил компании, которые занимались их разработкой, 
сумму, которую можно потратить на приобретение образцов, и исполнителя — КГБ.
 Самым важным подразделением в системе научно-технической разведки была 
Военно-промышленная комиссия (ВПК). Она координировала деятельность добывающих 
органов (распределение заказов) и раздачу добытой информации девяти 
министерствам, отвечающим за вооружение, и трем министерствам — химической 
промышленности, электроники и нефтехимии [533] .
 Аббревиатура ВПК идентична сокращенному названию «военно-промышленный 
комплекс». И это не случайно. Комиссия была управляющим и координирующим 
органом советской оборонной промышленности. Дело в том, что по многочисленным 
оценкам западных экспертов, информация, добытая по линии научно-технической и 
военно-технической разведок, сыграла важную роль в развитии отечественного 
оружия.
 Алгоритм работы ВПК был простым, но оптимальным:
 1. Комиссия собирала заявки от 9 министерств оборонной промышленности.
 2. На основе этих заявок совместно с ВИМИ разрабатывался разведывательный план 
на год.
 3. Затем план передавался всем добывающим органам не только Советского Союза, 
но и разведок соцстран.
 4. Сбор данных, добытых за год, их обработка совместно с ВИМИ и распределение 
по «заказчикам».
 5. Подсчет средств, сэкономленных промышленностью и научно-исследовательскими 
учреждениями.
 Руководил ВПК с 1963 по 1985 год Л. Смирнов, а затем его сменил Ю. Маслюков 
[534] . Ежегодно в распоряжение ВПК выделялся специальный фонд в размере около 
12 млрд. французских франков для финансирования конкретных операций [535] .
 Несмотря на свой бюрократизм, система оперативно реагировала на потребность 
отдельных ведомств в той или иной технологии. Вот, например, как было принято 
решение о добыче образцов аккумуляторных батарей для дизель-электрических 
подводных лодок. Дело в том, что аккумуляторы были свинцово-кислотными и имели 
плохие масса-габаритные характеристики. Еще один их недостаток — не очень 
большая энергетическая мощность.
 На одном из совещаний, которое проходило под руководством командующего ВМФ 
адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова и министра судостроительной 
промышленности Б. Е. Бутомы, решалась судьба представленных проектов подводных 
лодок и надводных кораблей. Как вспоминал позднее один из участников этого 
мероприятия, «все вопросы решались очень оперативно, с назначением 
соответствующих ответственных лиц за доработку и исполнение возможных вопросов».

 Обсуждали и проект новой дизель-электрической лодки. Главный конструктор четко 
и кратко изложил суть проекта. Ответил на вопросы присутствующих. Несколько 
замечаний было у заместителя главнокомандующего по кораблестроению и вооружению 
вице-адмирала В. П. Котова. Решили, как исправить указанные недостатки. 
Осталось последнее слово за главкомом и министром судостроительной 
промышленности. Вдруг поднялся начальник Главного штаба ВМФ Н. И. Смирнов и 
сказал, что «подлодка действительно обещает быть хорошей, однако ее энергетика, 
т. е. аккумуляторные батареи, — позавчерашний день». Наступившую после такого 
заявления тишину прервало язвительный вопрос Б. Е. Бутомы: «А что вы можете 
представить другое?» Н. И. Смирнов спокойно сообщил, что у одной иностранной 
компании есть новые аккумуляторы, значительно меньшие по размеру и весу, чем 
отечественные, но обладающие очень большой энергетической мощностью. Министр 
вежливо прервал офицера и сам стал рассуждать вслух о том, что напрямую 
аккумуляторы, нам, естественно, не продадут, да и стоимость у них очень большая.
 Поэтому, для начала надо через посредника закупить один образец и внимательно 
изучить его. «Ну, а дальше видно будет», — этими словами он закончил свой 
монолог [536] .
 Оценить реальный размах советского государственного промышленного шпионажа на 
Западе смогли только в начале 80-х годов. Агент французской разведки В. И. 
Ветров не только подробно рассказал о системе, но и передал множество 
интересных документов.
 Например, 128-страничный отчет Военно-промышленной комиссии о результатах 
работы за 1979 год. В нем отмечалось, что за отчетный год было добыто 196 
образцов техники и 3896 документов, а Управление «Т» ПГУ КГБ завершило 557 
разведывательных операций из 2148. «Пятьдесят семь образцов и 346 документов 
были эффективно использованы в научно-исследовательской деятельности и 
разработке новых систем оружия и военных материалов, а также в 
усовершенствовании систем оружия, находящихся на вооружении в настоящее время». 
Кроме этого, особо подчеркивалось, что советская военно-авиационная 
промышленность сэкономила около 48,6 миллиона рублей (около 65 миллионов 
долларов).
 В другом документе ВПК, от 19 июня 1981 года, сообщалось, что в 1980 году 
комиссия выдала 3617 заданий . по сбору научно-технической информации, 1085 из