На войне, когда захлебывалась атака, подтягивали артиллерию и вновь начинали 
«обрабатывать» передний край. По возможности, вызывали авиацию и наносили 
бомбовый удар. Или был еще один вариант: наступающие войска обходили очаг 
сопротивления и двигались вперед.
 Такого варианта у «федералов» не было, как, впрочем, не было никакого другого. 
Возобновить артподготовку не могли, так как уже с первых орудийных залпов 
поднялся вой: губят заложников.
 Выходит, оставалось одно: погубить наши спецподразделения — «Альфу», «Вегу», 
«Витязь», бросив их под кинжальный огонь бандитов.
 Я часто думаю о страшной дилемме: да, государство должно, обязано спасти жизни 
заложников. Но какова цена этого спасения?
 В последнее время мы часто смотрим на проблему глазами захваченного в плен 
безоружного человека. Горькая, унизительная роль смертника, к тому же ни в чем 
не повинного. Но сколь унижен и раздавлен профессионал, бессильный в своем 
главном деле — освобождении пленников и наказании бандитов. Что мог боец 
«Альфы» в Первомайском? Даже самый опытный, первоклассный боец. Подняться во 
весь рост в атаку и геройски погибнуть? Но это, по меньшей мере, глупость. Хотя 
и такого хватает на войне.
 Не погибнуть самому, спасти как можно большее число заложников, уничтожить 
террористов — вот триединая задача специальных подразделений.
 Бойцы группы «А» с успехом умеют штурмовать захваченные автобусы, самолеты, 
дома, в которых засели террористы, но не научены ходить в цепи и не сильны в 
общевойсковой тактике. Не их это дело. Но тогда чье? Мотострелков, 
артиллеристов, танкистов…
 «Приехали, — скажут мои оппоненты. — Восемнадцатилетних, необстрелянных, 
необученных мальчишек бросить в огонь, а отменные стрелки, спортсмены, опытные 
бойцы, побывавшие не в одной переделке, останутся в стороне».
 Вот тут и возникает главный вопрос, с которого я начал свои размышления и 
который лежит в основе всех наших поражений последнего времени — почему солдат 
российских вооруженных сил необстрелян, необучен, плохо экипирован, а то еще и 
голоден?
 Все это, кстати говоря, присутствовало в Первомайском. И водители, которые 
совершили свой первый марш на БМП, и многодневный холод, и отсутствие 
элементарных условий жизни.
 Мне рассказывали сотрудники группы «А», как просились к ним в автобусы на ночь 
замерзающие российские солдаты. «Альфовцы» и рады бы пустить, да сами спали 
сидя, считай, на коленях друг у друга. А наше телевидение все долдонило: 
оцепление, кольцо, блокирование. Забывая, что за каждым словом — люди. Сколько 
дней и ночей без сна и отдыха можно «блокировать» боевиков, сидя в окопе или в 
зимнем поле? Учитывая, что боевики грелись в это время в домах Первомайского.
 Теперь многие с удивлением задают вопрос: как ускользнул Радуев? Да так и 
ускользнул, прорываясь с боями. Потому что, по большому счету, не было там 
никакого кольца. И не то что внешнего и внутреннего, а даже обычного окружения. 
Ну, разве что «островки» обороны, один из которых обороняли три десятка 
армейских спецназовцев. Горстка бойцов, на которую вышла радуевская банда. Они 
и перебили основную массу террористов, подпустив их почти вплотную. Однако 
помните, сколько было у Радуева людей — более трех сотен. Так что перевес почти 
в десять раз. Эти российские ребята-спецназовцы, несомненно, герои. Они почти 
все ранены, есть и погибшие.
 Как это было — мало кому известно. Их вообще осталось немного после того боя — 
спецназовцев 22-й бригады. Кто уволился в запас, кто уехал в другие города, 
военные округа. Через два года после тех событий мне с трудом удалось найти 
нескольких героев. Вот как рассказывает о том страшном бое один из них:
 «Нас в очередной раз подставили. В прессе тогда писали — три кольца окружения, 
снайперы. Все это ерунда. Никаких колец там не было. Ребята из нашей 22-й 
бригады специального назначения и приняли удар.
 Плотность фронта была 46 человек на полтора километра. Представляете! По всем 
нормативам превышение протяженности на каждого бойца в три раза. А вооружение — 
только стрелковое, легкое, да два БТРа придали.
 Наш участок был наиболее вероятным для прорыва. Почему? Да потому, что только 
здесь, в единственном месте можно переправиться через Терек. Подчеркиваю, в 
единственном. Там труба нефтепроводная через реку протянута, а над ней мостик. 
И дураку было ясно: больше идти некуда.
 Мы предлагали взорвать трубу. Нет, это же нефть, «бабки» большие. Люди дешевле.
 А взорвали бы, и «духам» некуда деваться.
 Кстати, с той стороны два «КамАЗа» чеченских подошли. Стояли, ждали. С нашей 
стороны — ничего, «вертушки» по ним не работали.
 Как таковой подготовки у террористов не было. Они начали обстрел, и их ударная 
группа пошла в атаку. Подойдя к опорному пункту метров на сто, передние бандюги 
залегли, начали оказывать огневое давление. Тем временем подтянулась группа 
прикрытия, и все скопом кинулись вперед.
 С точки зрения тактики они действовали правильно. По-другому и не могли. После 
боя мы проверяли документы у убитых. Афганцы, сирийцы. Около пятидесяти 
наемников-профессионалов.
 У каждого, как правило, по два вещмешка — в одном боеприпасы и консервы, в 
другом — наркотики, шприцы и прочее. Так что атаковали они в состоянии 
наркотической дури. Говорят, бесстрашные смертники. Боялись, бандиты.
 Да, Радуев улизнул, но многих мы положили. В бой пошло около 200 террористов. 
84 человека мы уничтожили. Не считая раненых и пленных. Утром по следам 
посмотрел — вырвалось человек двадцать, не более. С ними и Радуев.