Англии Уолпол, подружившийся с К. А. Сомовым. Через Сомова и русского грека М. 
Ликиардопуло, переводчика Оскара Уайльда, Уолпол еще в 1914—1915 годах стал 
вхож в русские литературные круги, был знаком с Мережковским, Сологубом, 
Глазуновым, Скрябиным, хорошо знал язык и писал романы на русские темы, одно 
время бывшие в Англии в большой моде. С ним вместе, часто на короткие сроки, 
приезжал Сомерсет Моэм, молодой, но уже знаменитый ко времени первой войны, и 
почти бессменно проживал в Петрограде Беринг. Короткое время в столице 
находились также Лоуренс Аравийский и – позже -совсем юный Грэм Грин. Но сейчас 
никого из них там не было, и только Гарольд Вильямс, корреспондент лондонской 
«Таймс», женатый на русской журналистке А. В. Тырковой, человек прекрасно 
осведомленный в русских делах, писал свои корреспонденции, которые все труднее 
делалось ему отсылать в Лондон.
 Поразительно было не только количество английских литераторов, работавших в 
разведке, но и задачи, которые им задавались. «Наши профессиональные эксперты 
секретной службы мобилизовались по большей части из рядов беллетристов, уже 
имевших некоторый успех, – писал позже Моэм. – Мне была вручена огромная сумма 
денег, наполовину английских, наполовину американских, – говорил он в старости 
своему племяннику, – я должен был помогать меньшевикам в покупке оружия и 
подкупать печать, чтобы держать Россию в войне… Меня послали в Петроград потому,
 что они считали, что я могу остановить большевистскую революцию… Я говорил им, 
что я не гожусь для такого дела, но они мне не верили. Мне помогло то, что я 
приехал в Россию писать – корреспондентом „Дейли Телеграф". Задача, мне 
порученная, не удалась. Мое дело было остановить революцию, на мне лежала 
большая ответственность. Если бы они знали меня лучше, они бы не послали меня. 
У меня не было опыта. Не знал, с чего мне начинать…»
 А присланный в начале 1918 года специальный британский агент Роберт Брюс 
Локкарт получил при своем назначении поручение: «сделать все, что возможно, 
чтобы помешать России заключить сепаратный мир с Германией».
 Ни Моэма, ни Беринга Мура в посольстве не нашла. Ее принял капитан Джордж Хилл 
и Мериэль, дочь посла, ее лондонская подруга. Она обещала зайти еще раз и стала 
приходить все чаще, но адреса им не дала, да у нее и не было настоящего адреса: 
она ночевала у старого повара Закревских. Ей все были рады. Прошло Рождество и 
Новый год. И в понедельник 7 января Бьюкенены и одиннадцать человек из штата 
английского посольства в Петрограде тронулись в путь на север. Генерал Альфред 
Нокс в своих воспоминаниях пишет: «Русских провожающих не было. Только одна 
русская пришла на вокзал: это была г-жа Б». Возможно, что это была Мура и Нокс 
не назвал ее потому, что, когда писались его мемуары, в 1920 году, Мура была 
еще в России.
 Но кто был Локкарт? Он родился в 1887 году и был назван Робертом Брюсом в 
честь легендарного героя, шотландского короля (1306—1329), основателя династии 
Стюартов. Сын крупного шотландского землевладельца, он провел счастливое 
детство в семье, верной шотландским традициям. Несколько лет после окончания 
учения он колебался в выборе профессии, ездил в Германию и Париж, и даже уехал 
на время в Малайю. В 1911 году он внезапно решил держать конкурсный экзамен в 
министерство иностранных дел. К удивлению своему, своих родителей и знакомых, 
он его выдержал. Ему предложили поехать вице-консулом в Москву, до этого в 
Москве не было консульства, и правительство Великобритании в последние годы 
пришло к заключению, что необходимо расширить связь со страной, с которой 
недавно было подписано тройственное (вместе с Францией) согласие. Сэр Эдвард 
Грей, министр иностранных дел, счел нужным открыть в Москве консульство как 
некий филиал английского посольства в Петербурге.
 Сэр Эдвард был известен той ролью, которую он сыграл в укреплении дружеских 
отношений держав Согласия (России, Франции и Англии), и участием в мирной 
конференции 1913 года для урегулирования балканских дел. Правительство Англии, 
предвидя возможную войну с Германией, приняло в эти годы решение расширить и 
усовершенствовать действия своей секретной службы, которая в войну 1855 года 
была в зачаточном состоянии. Старая тактика англичан XVIII века, когда они 
действовали в России исключительно взятками и подкупом, сейчас считалась 
полностью устаревшей. Аппарата соответственного у них тогда не было никакого, и 
имеется свидетельство о том, что Екатерине Второй, в бытность ее принцессой, 
англичане регулярно преподносили всевозможные подарки. Молодая жена наследника 
русского престола – как выразился историк британской дипломатии – «усердно 
работала на нас».
 Но эти времена прошли. Аппарат осведомления был с 1914 года налажен. Однако со 
дня Октябрьской революции большевики, как англичане начали догадываться, 
представляли угрозу этому аппарату. Между тем, события требовали особой 
бдительности: между Троцким и немецким Генеральным штабом начались мирные 
переговоры.
 Впервые приехав в 1912 году в Россию, Локкарт вовсе не знал страны; русские, с 
которыми он встречался в Лондоне (в Шотландии русских никогда не видели), 
говорили, даже между собой, по-английски; языка русского он никогда не слыхал. 
Он знал романсы Чайковского, читал (и любил) «Войну и мир», слышал Шаляпина в 
«Борисе Годунове». Он решил принять предложение Грея после того, как Морис 
Беринг взял его, что называется, за пуговицу и рассказал ему о Сосновке, о 
петербургском свете и о Маньчжурии. В январе 1912 года Локкарт уехал на свое 
новое место. Ему было тогда двадцать пять лет. Место казалось ему и всем, кто 
его знал, обещающим в будущем успешную карьеру дипломата. Но хотел ли он быть 
дипломатом? Этого он сам еще не знал.
 Приехав тогда в Петербург, он почти тотчас же был направлен в Москву; члены 
английского посольства в столице, во главе с сэром Джорджем Бьюкененом, не