направлен Давид Владимирович Канделаки. И уж если и усматривать в чем-то миссию,
 то вот он, реальный, без подделок смысл его банальной служебной командировки в 
Берлин - положить начало нормализации торгово-экономических отношений между 
двумя государствами, ранее вполне неплохо сотрудничавших именно на этой стезе. 
Именно поэтому Сталин и выбрал своего земляка и своего старого знакомого, чтобы 
в Берлине быстрее сообразили, что если торгпредом приехал человек Сталина, то, 
следовательно, все вопросы нормализации торгово-экономических отношений будут 
решаться по-сталински, в ударном темпе. Но в Берлине, к сожалению, дали совсем 
иную трактовку всему этому.
Секрет превращения достаточно банальной служебной командировки Канделаки в 
некую тайную миссию связан именно с этой «нацистской трактовкой». Во-первых, 
прежде, чем Берлин положительно ответил на запрос Москвы о назначении Канделаки 
новым торгпредом, все что надо и не надо сообразила узкая каста советских 
дипломатов-германофилов, которая с давних времен занимала руководящие позиции в 
Наркомате иностранных дел. Еще одну трактову дала каста западников иной 
ориентации. Да в принципе и соображать-то тут нечего было, ибо и так все было 
понятно, что Сталин специально направляет новым торгпредом своего земляка и 
давнего знакомого, чтобы тот незамыленным старинным германофильством 
профессиональных германофилов из числа советских загранработников посмотрел на 
ситуацию и определил, по мере возможности, что можно сделать для улучшения 
торгово-экономических отношений между двумя странами. Поэтому нет ничего 
удивительного в том, что нарком иностранных дел М.М. Литвинов воспринял это 
назначение без какого-либо энтузиазма. Каста есть каста, тем более что сам 
Литвинов был не из германофилов, а из англофилов. Тем более нет причин 
удивляться немедленной реакции отторжения со стороны дипсостава советского 
полпредства и торгпредства в Берлине. Она тем более неудивительна, если учесть, 
что по указанию Сталина Канделаки сразу же оказался под опекой разведывательных 
резидентур НКВД и ГРУ, что было оправдано, ибо в противном случае он долго 
входил бы в курс дела и обстановки.
Однако всем, кто хоть раз бывал в долгосрочной загранкомандировке хоть при 
Советах, хоть после, прекрасно известно, что за «любовь» царит между обычным 
персоналом загранучреждений и теми, кто находится под опекой разведывательных 
резидентур. А тут на это накладывался еще и сам факт, что это человек Сталина. 
Короче говоря, совершенно неудивительно, что одним из т.н. первоисточников 
слухов о «тайной миссии» Канделаки стали всяческие слухи и сплетни в самом 
полпредстве СССР в Берлине, а уж как они дошли до ушей соответствующих 
инстанций того же нацистского руководства, и вовсе не секрет: в любом 
государстве мира контрразведка внимательно слушает, что болтают в посольствах и 
торгпредствах других стран, а уж гестапо тем более слушало. Правда, все эти 
отчеты о прослушивании своевременно попадали в руки советской разведки, т.к. 
выше уже упоминавшийся агент советской разведки «Брайтенбах» весьма аккуратно и 
с давних пор отслеживал всю ситуацию вокруг советской колонии в Берлине. А к 
тому, что происходит в советских учреждениях в Берлине, прислушивались не 
только в гестапо, но и резидентуры главных европейских разведок, особенно же 
британской и французской.
Во- вторых, как это ни парадоксально, но частично миф о «тайной миссии» 
Канделаки родился в результате тривиального инициативного шпионажа Н.И. 
Бухарина: по свидетельству помощника американского посла в Москве (тогда им был 
тот самый У. Буллит, вскоре переведенный в Париж) -Оффи - именно «Коля 
Балаболкин» (так презрительно называл Бухарина Троцкий) в 1935 г. сообщил им 
обоим, что Сталин ведет секретные переговоры с немцами и «тянет в сторону союза 
с Германией». Между тем «Балаболкин» в то время был лишен доступа к секретной 
информации и сам знал только с чьих-то третьих слов, и, более того, был 
настолько пустобрех, что попросту не понимал, что подобие союза и так 
существовало - в виде пролонгированного Договора о ненападении и нейтралитете 
от 24 апреля 1926 г.
В 1936 г. «Балаболкин» вновь настучал тем же американцам по этому же вопросу, а 
при выезде в том же году в Париж за архивом Маркса разболтался на эту же тему и 
в кругах русской эмиграции. А уж эта-то была нашпигована не только агентурой 
НКВД, но и всех основных разведок Европы, особенно английской, французской и 
германской. Трезвон пошел по всем разведывательным каналам.
В- третьих, и это самое главное -банальная служебная командировка Канделаки 
едва ли не мгновенно превратилась в некую «тайную миссию», не его, Давида 
Владимировича, усилиями якобы по выполнению поставленной ему задачи, а усилиями,
 предпринятыми по собственной инициативе лично министром финансов нацистской 
Германии - Ялмаром Шахтом. Именно он лично и по собственной, но наверняка 
согласованной с Гитлером инициативе, сделал первый шаг к тому, чтобы приезд 
нового торгпреда приобрел бы ореол тайной миссии. И что самое парадоксальное - 
ведь об этом самом наисущественнейшем моменте всей этой истории всем хорошо 
известно, но тем не менее все с невероятным упорством продолжают говорить о 
некой тайной миссии.
Ни для кого никогда не было секретом, что Шахт был не только выдающимся 
банкиром и финансистом, но и воистину гроссмейстером финансовых шахмат. И пока 
в рейхе пребывали в эйфории прихода к власти, он первым понял, что успех в 
области внешней политики Германии может быть достигнут только в том случае, 
если будет проведена молниеносная модернизация германских вооруженных сил с 
превращением их в полнокровную и мощную армию. Только в этом случае можно было 
рассчитывать, по его не раз высказывавшемуся мнению, на какой бы то ни было 
доход в будущем, т.е. на прибыли от войны.
Исходя из этого и понимая, что денег в рейхе нет, Шахт разработал гениальную