думать о том, чтобы «выводить» беглого предателя в США, тем более для 
проведения такой крупной пропагандистской акции. Что же до самого Уманского, то,
 по отзывам очень авторитетных и близко знавших его лиц, он был «очень 
способным, эрудированным человеком, значение которого прекрасно понимало 
американское правительство, некоторые представители которого позволяли себе 
вести с ним неофициальные беседы… Когда министр финансов США Моргентау принимал 
его, то удалял стенографисток и переводчиков и обсуждение деликатных вопросов… 
шло один на один».
Естественно, что значение Уманского не только как посла вообще, но и прежде 
всего как личного доверенного представителя Сталина понимали и в Лондоне, в 
штаб-квартире британской разведки, и в ее нью-йоркском разведывательном центре. 
Именно поэтому опорочивание - по тексту «мемуаров» Кривицкого это смахивает на 
очень грубый донос - также и имени Уманского должно было стать одним из 
ключевых залогов успеха в запланированной МИ-6 операции. И логика здесь была 
проста: Уманский доверенное лицо лично Сталина, связан с органами 
госбезопасности СССР, т.е. с НКВД-ОГПУ, которое устроило такие жестокие 
репрессии, в т.ч. и против военных, он часто встречается с Бенешем, который 
тоже замешан в этом развязывании репрессий, так как именно он и передал 
информацию о заговоре Сталину, следовательно, Бенеш… сами понимаете. Тем более 
что частично это и впрямь соответствовало действительности. Надо сказать, 
«логика» эта сработала настолько эффективно, что когда Бенеш в 1940 г. приехал 
в Англию, то Черчилль весьма сердито и в лоб задал ему колючий вопрос: «Что, 
Сталину удобнее разговаривать со мной не напрямую, а через Бенеша?»
Вот так англичане допланировались до того, что в текст «мемуаров» Кривицкого 
воткнули сразу обе версии, причем версии № 1 был придан характер ударной, ибо 
она выполняла функцию грубого шантажа Бенеша умышленно искаженно поданным 
компроматом, а версия № 2 - несмотря на беспрецедентно дикое ее противоречие 
первой, выполняла роль якобы детального разъяснения. Однако же весь парадокс в 
том и состоит, что все получилось как в математике: минус на минус дал плюс, т.
е. вышло так, что глупость версии № 1, помноженная на глупость версии № 2, дали 
в итоге гениальный результат - совершеннейший абсурд до сегодняшних дней 
почитается едва ли не самым достоверным фактом.
«Есть оружие пострашнеи клеветы: это оружие - истина!»{17}
Как и следовало ожидать, даже при такой гениальной результативности 
пропагандистского эффекта буквально все предусмотревшая многоопытнейшая 
британская разведка со всей изначально предрешенной неминуемой неизбежностью 
прокололась именно на том, на чем просто-таки обречена была обязательно 
проколоться: на «почерке». И в стратегии замысла, и в тактике его претворения 
одно и то же - старинный британский метод осуществления любой пропагандистской 
акции влияния: амальгама, или, попросту говоря, наведение несуществующей тени 
на вроде бы якобы существующий плетень.
Вот версия № 1 - та, что содержалась в предисловии к «мемуарам» Кривицкого. 
Напомним ее схематично: сначала Сталин поставил военных к стенке, потом якобы 
испугался возмущения Европы (интересно, что Кривицкий в «мемуарах» приводит 
якобы факт, что Сталин сам же и произнес: «Европа все проглотит!»), затем 
ринулся искать каналы для убеждения этой самой Европы в своей правоте, задним 
числом приказал Лубянке и военной разведке состряпать досье с компроматом на 
Тухачевского сотоварищи, затем едва ли не насильно всучил это самое досье 
Бенешу якобы с расчетом, что тот с помощью этого досье оправдает его в глазах 
всей Европы. Ну а Бенеш, рассчитывая на возможную помощь Сталина Чехословакии, 
счел себя не вправе проверять эти доказательства.
Именно этот бред и выполнял ударную роль внезапного, ничем не ограниченного в 
своей беспрецедентной грубости шантажа экс-президента Эдуарда Бенеша. Потому 
как вопреки точному знанию истинной последовательности недавних событий, 
британская разведка все подала шиворот-навыворот, но тем самым полностью 
расписалась в том, что она целенаправленно и откровенно намекает Бенешу: мол, 
замолчи, а то всю правду выложим, и тогда точно не поздоровится. В результате 
МИ-6 высекла сама себя, как та самая унтер-офицерская вдова, потому что 
намекать таким образом могла только знающая все в деталях сторона. Я уж не 
говорю о том, что в число пороков Бенеша или Сталина идиотизм никогда не входил 
и за всю их жизнь не давал о себе знать даже призрачным намеком. Тот же Бенеш 
прекрасно знал правила политического «политеса» на межгосударственном уровне, в 
т.ч. и то, что в таких деликатных и щекотливых делах, как, например, 
предупреждение о заговоре высшего военного командования против центральной 
власти в могучем соседнем государстве, с которым, помимо тесных связей, был 
подписан еще и Договор о взаимопомощи в отражении агрессии, необходимо говорить 
только правду, все элементы которой выдержат самую дотошную проверку. Или вовсе 
не заикаться на такие темы, потому как в противном случае последуют прямые и 
крайне жесткие обвинения в грубейшем и откровенном вмешательстве во внутренние 
дела суверенного государства. Знал он и то, что в таких случаях крайне 
необходимо, хотя и в зашифрованном виде, но обязательно указывать источники, по 
крайней мере на подобие нашей известной формулы «по достоверным данным от 
проверенных источников соответствующих компетентных органов…», скрепляя такое 
послание личной подписью и печатью главы информирующего государства.
Абсолютно не идеализируя ни того, ни другого, нельзя также не отметить, что, 
во-первых, Бенеш прекрасно знал, что и кому он сообщает, т.е. что Сталин при 
любых обстоятельствах не поверит ни одному слову, пока сам не проверит все до 
последнего микрона, а, во-вторых, что Сталин так и сделал - проверил. Именно 
так все и было в действительности - не Сталин насильно вручил Бенешу досье, а 
именно Бенеш добровольно сначала передал устную информацию, а затем и подробное