3) Прокофия Коростелева -- за то, что он гетманский шпион.

 4) Тихона Быка -- за то, что он весною, при заговоре украинских                
офицеров-шовинистов в пользу немецко-австрийской и Центральной рады             
   контрреволюции, был первым организатором и председателем тайной              
  "от трудового населения Гуляйполя и его района" делегации                к 
командованию контрреволюции и, как таковой, вел переговоры с этим               
 командованием по вопросам о сдаче Гуляйполя без боя, об отозвании              
  с фронта и разоружении анархического отряда и вообще о разоружении            
    вольных батальонов защиты революции.

 Помню, совещание особенно резко высказывалось именно против этого              
  Быка. Оно готово было в ту же минуту послать двух своих членов на             
   квартиру Быка, чтобы убить его.

 Я поклялся перед совещанием, что все изменники в нашей весенней                
борьбе с нашествием немецко-австрийских и Центральной рады банд                
на революционную Украину будут уничтожены. Но я просил совещание                
не настаивать на том, чтобы штаб повстанчества занялся этим делом               
 теперь, когда он пока что состоит всего из трех человек: А. Марченко,          
      Семена Каретника и меня с двумя моими личными адъютантами Щусем           
     и Исидором Лютым (остальные товарищи: Петренко, Красковский, Тыхенко       
         и другие -- уже имели определенное занятие на командных постах и       
         не могли приниматься в расчет) -- и завален вопросами первостепенной   
             важности. Я просил совещание верить моим обещаниям, что в будущем  
              штаб все предпримет для того, чтобы изменники были уничтожены, и  
              в этом случае предоставить вопрос на разрешение самому штабу 
повстанчества.                Я предлагал ни в коем случае не уничтожать Тихона 
Быка сейчас же,                ибо если его сейчас уничтожить, то мы должны 
одновременно уничтожить                целый ряд подобных Быку негодяев. А это 
может непоправимо подорвать                симпатии к нам и к делу восстания со 
стороны населения, которому                доказывать целесообразность и, 
главным образом, правоту наших актов                в отношении всей этой 
нечисти у нас нет ни времени, ни технической                возможности.

 Товарищи долго спорили между собою и в конце концов передали этот              
  вопрос на разрешение штаба.

 В это самое время наши заставы на станции поймали в одном из проходящих        
        поездов Прокофия Коростелева и представили его на совещание. При        
        опросе он дал полное сознание в том, что он под видом охотника на       
         дичь занимался шпионскими делами в пользу немецко-гетманских властей,  
              вербовал в шпионскую сеть новых агентов и получал за это 
приличное                вознаграждение.

 На вопрос Фомы Рябка: "А молодой Леймонский, взводный командир                
еврейской роты весеннего периода, тоже агент твоей шпионской сети?"             
   -- Коростелев заявил, что молодой Леймонский именно и ввел его в             
   эту организацию. Затем Коростелев раскрыл нам целую группу лиц,              
  занимавшихся шпионским делом по выслеживанию скрывающихся 
крестьян-революционеров                и провокациями разного рода. 
Руководители этой группы были большей                частью приезжие в 
Гуляйполе люди. Группа имела своих членов главным                образом в 
центре села; по разъездным делам ею вербовались евреи                из 
спекулянтски-торгашеского мира; по окраинам Гуляйполя и по заводам              
  вербовались члены из рабочих и крестьян кулацкого происхождения.

 Несмотря на чистосердечное признание Прокофия Коростелева и на                
раскрытие шпионской организации, революционеры-крестьяне не пощадили            
    его. Он был тут же вывезен к месту свалки падали -- дохлых лошадей,         
       свиней и т. д. -- и расстрелян. А совещание решительно вменило в         
       обязанность штабу повстанчества уделить максимум внимания проверке,      
          вылавливанию и беспощадному уничтожению всех членов шпионской группы  
              врагов революции.

 Штаб принял настаивания совещания во внимание, но считал более                
важным дело немедленного объезда ряда районов, проверки в них деятельности      
          инициативных групп и затем последовательной неуклонной реорганизации  
              этих групп в подотделы основного штаба разраставшегося 
повстанческого                движения.

 Поэтому как только чрезвычайное совещание кончило свои занятия,                
а санитарный отдел распределил раненых повстанцев--в том числе Щуся--по         
       крестьянским избам на излечение, штаб снял главные силы своего отряда    
            с Гуляйполя и с хуторов и направился в известные районы по этому    
            специальному делу. С точки зрения штаба важно было убедиться 
непосредственно                в плодотворной деятельности инициативных групп и 
подготовить почву                для реорганизации их в его подотделы, чтобы 
скорее и легче справиться                с делом организации повстанческих сил