"революционных" кругов, отдыхающих в Царицыне, я нашел                кой-каких 
осведомленных лиц. Я подробно расспросил их о том, не                знают ли 
они, кто из них видел гуляйпольских коммунаров здесь и                где 
именно?

 Мне ответили: гуляйпольских коммунаров видели здесь люди из "революционных"    
            кругов. Подробности можно узнать лишь завтра на базаре-толкучке.    
            И тут же указали мне, где я могу найти этот базар.

 Поблагодарив любезных представителей "революционных"                кругов, я 
пошел к себе в отель. По дороге я подумал: лучше всего                сейчас же 
разыскать этот базар, чтобы утром идти туда прямо, не                затрудняя 
ни себя, ни милиционеров расспросами.

 Пошел и нашел...

 В отеле я встретился с александровскими людьми. Они принадлежали               
 тоже к "революционным" кругам. Из них женщины торговали                своим 
телом, а мужчины получали от Царицынского Совета для себя                и для 
этих женщин бесплатные номера в отеле и занимались какой-то                
другой профессией -- какой, за один вечер трудно было определить.               
 Среди этих представителей "революционных" кругов нашлось                много 
таких, которые меня узнали. Они видели меня в январские дни                в 
городе Александровске в революционном комитете на могиле видного                
большевистского работника, убитого в те дни из пулемета в Александровском       
         революционном комитете. Эти люди напомнили мне даже некоторые 
подробности,                например после кого я на этой могиле выступал (мы, 
анархисты, как                члены революционного комитета, принимали участие 
в похоронах этого                молодого, но славного большевистского 
работника, нашего сотоварища                в Александровском революционном 
комитете). Такие данные этих людей                обо мне привели меня к мысли, 
что я встретился действительно с людьми                революционных кругов, 
несколько поопустившимися вследствие тяжелых                условий. И я, не 
задумываясь, набросился на них с расспросами о                том, не видели ли 
они здесь кого-либо из гуляйпольских коммунаров.                Как же, видели 
и даже ели у них вареники, получил я в ответ.

 И эти люди рассказали мне, что на берегу реки Волги, на одном из               
 тупиков линии железной дороги, стоят эшелоны с беженцами.

 -- Мы там были и наткнулись на гуляйпольских коммунаров, которые               
 варили на треножниках, в больших чугунных казанках, вареники с сыром.          
      Эти вареники нас заинтересовали, и мы обступили костер, где они           
     варились, а потом попросили попробовать вареников, нам их и дали.

 -- О, чудные вареники! -- кричал один.

 -- Я хотел их все закупить для наших людей, так не продали, сказали:           
     мы не продаем, -- кричал другой.

 Это повествование о людях, с которыми я вместе рос, долгие годы                
жил под гнетом самодержавия, от которых затем был оторван тюрьмой,              
  каторгой и с которыми снова встретился в дни революции на деле организации    
            сельскохозяйственных коммун, это повествование сорвало меня с места.
                Я упросил одного из рассказчиков сесть со мной на извозчика и 
поехать                к тому месту, где он ел вареники у гуляйпольских 
коммунаров. Упросил                я его с трудом. По общему мнению, именно он 
был наиболее свободен                в 12-м часу ночи. Остальные были чем-то 
особо важным заняты.

 Вышли из отеля, прошли саженей с тридцать, взяли извозчика, поехали            
    к пароходным пристаням. У места подъехали к одному эшелону, соскочили,      
          разбудили в одном из вагонов спавших беженцев. Спросили, откуда?      
          Оказались не те, кого ищем. И так к другому, третьему, четвертому     
           эшелонам. Всюду нас бранили, но мой проводник знал все денные и      
          нощные порядки Царицына: он по-чиновничьи покрикивал на ругавших      
          нас, разбуженных нами беженцев, и те умолкали. В четвертом эшелоне    
            нам сказали, что гуляйпольские коммунары вчера переведены куда-то   
             на другую линию. Но мы дальше не могли уже их разыскивать. Человек 
               из революционных кругов предупредил меня, что он должен спешить  
              обратно в отель, он должен приготовиться к базару. Поэтому мы 
возвратились                в отель.

 По дороге в отель я уговорился со своим проводником, чтоб вместе               
 с ним пройтись на базар, и уже не заходил к людям из "революционных"           
     кругов -- людям, имевшим право всю ночь жечь свет в номерах, орать         
       как кому вздумается, и прочее. Я зашел в свой номер, заперся и лег       
         приуснуть.

 *