Когда я возвратился из Александровска, рабочие Гуляйпольского союза            
    металлистов и деревообделочников пригласили меня помочь им поставить        
        союз на ноги и записаться самому в него. А когда я сделал это, они      
          попросили меня руководить предстоящей забастовкой.

 Теперь я был совершенно поглощен, с одной стороны, делами Крестьянского        
        союза, с другой -- рабочими. Однако среди рабочих были товарищи,        
        которые в деле производства лучше меня понимали, и это меня радовало.   
             Я взялся руководить забастовкой, надеясь перетянуть этих славных   
             товарищей за это время к нам в группу. Один из этих товарищей --   
             Антонов -- был эсер по убеждениям. Другие -- беспартийные. Из этих 
               беспартийных особо энергичными были Серегин и Миронов.

 Прежде чем начать забастовку, рабочие обоих чугунолитейных заводов,            
    всех мельниц, всех кустарных, слесарных, кузнечных и столярных мастерских   
             устроили совещание. Оно закончилось тем, что мне предложили взять  
              на себя выработку их требований и предъявить их через совет 
профсоюза                хозяевам предприятий. Во время этого совещания рабочих 
и выработки                их требований я выяснил, что товарищи Антонов, 
Серегин и Миронов                давно анархисты, работают в заводских 
комитетах. Первый, Антонов,                сейчас избран в Совет рабочих 
депутатов председателем. Но они не                вошли в группу только потому, 
что завалены работой на заводах. Конечно,                я был против этого. Я 
с первых же дней приезда с каторги в Гуляй-поле                настаивал перед 
группой своих товарищей, чтобы группа всегда была                в курсе дела 
работы своих членов среди крестьян, и я настоятельно                просил этих 
товарищей сейчас же войти в группу и в дальнейшем согласовывать                
свою работу в заводских комитетах и вообще среди рабочих. Товарищи              
  вошли в группу, и мне вместе с ними пришлось созывать хозяев всех             
   предприятий и предъявлять им требования рабочих в двух пунктах:              
  набавить плату в 80 и 100 процентов.

 Такое требование рабочих вызвало целую бурю среди хозяев и категорический      
          отказ набавлять плату в таких процентах. Мы им дали один день на      
          размышление. В это время рабочие продолжали свою работу у станков.    
            Через день хозяева пришли к нам в совет профсоюза со своими 
контрпредложениями                в 35--40 процентов. Мы, уполномоченные 
рабочих, приняли это за наглое                оскорбление и предложили им 
подумать еще один день. Хозяева и некоторые                из их уполномоченных,
 знавшие статуты профсоюзов назубок, да к тому                же социалисты по 
убеждениям, имевшие за спинами власть из центра,                разошлись, 
уверив нас в том, что с большими, чем намеченные ими                проценты, 
они и завтра не придут к нам. Мы вызвали членов заводских                
комитетов и представителей от рабочих кустарных мастерских и обсуждали          
      вопрос о подготовке рабочих к одновременному прекращению работы           
     как раз в тот час, когда хозяева завтра придут к нам в совет профсоюза     
           и, не принеся новых предложений, уйдут от нас. Совет профсоюза 
должен                был посадить своего человека на телефонную станцию для 
немедленной                внеочередной связи всех телефонов предприятий с моим 
телефоном для                предупреждения рабочих, чтобы хозяева, не подписав 
нашего требования,                возвратясь из совета профсоюза, были 
встречены демонстрациями прекративших                работу рабочих.

 Я тут же предложил членам совета профсоюза и заводских комитетов               
 план экспроприации всех денежных касс, имеющихся в предприятиях                
и в Гуляйпольском банке. Я был убежден, что предприятий мы в своих              
  руках не удержим, даже располагая денежной суммой на первое время.            
    К нам сейчас же уездный и губернский общественные комитеты и 
правительственные                комиссары пошлют войска, которые, для того 
чтобы их не послали на                внешний фронт против Германии, пожелают 
выслужиться перед властями                внутри страны и расстреляют лучшие 
кадры тружеников, и меня первого                из них. Но я считал важным дать 
идее экспроприации общественных                предприятий у капиталистов 
практический толчок вперед теперь же,                когда Временное 
правительство еще не успело совсем обуздать массу                трудящихся и 
направить ее по контрреволюционному пути.

 Однако большинство членов профсоюза и заводских комитетов убедительно          
      просили меня воздержаться от предложения рабочей массе этого проекта,     
           так как мы, дескать, к этому сами еще не подготовлены как следует.   
             Мы только оскверним этот справедливый акт трудящихся и тем самым   
             лишим рабочих возможности провести его в жизнь, когда мы их и себя 
               основательно к этому подготовим.

 В результате откровенных бесед групповики тоже пришли к тому, что,             
   проведя мои предложения в жизнь сейчас, когда крестьянство практически       
         не может поддержать рабочих с своей стороны экспроприацией земель      
          у помещиков до сбора хлеба, мы сделаем непоправимый шаг в этой 
области.