когда с севера к нему        подошла сильная группа деникинцев во главе с 
генералом Слащевым. Деникинцы        отступали в Крым, и временный захват ими 
Екатеринослава не имел никакого        значения.
       Махновцы вновь расположились в районе городов: Мелитополя, Никополя и 
Александровска,        где находился штаб армии. Слухи о приближении красной 
армии шли давно. Махновцы        никаких мер не принимали на случай 
столкновения с ней, ибо были убеждены,        что встреча будет братской.
       В двадцатых числах декабря (по старому стилю) в район Екатеринослава и 
Александровска        пришло несколько дивизий красных войск. Встреча между 
махновцами и красноармейцами        произошла теплая, товарищеская. Был 
организован общий митинг, на котором        бойцы обеих армий протянули друг 
другу руки, заявив, что у них общие враги        - капитал и контрреволюция. 
Такое согласие длилось с неделю. Несколько красноармейских        частей 
намеревались перейти в ряды махновской армии.
       Но вот на имя командующего махновской армией пришел приказ реввоенсовета 
       14-й красной армии, предписывающий направить повстанческую армию на 
польский        фронт. Всем стало ясно, что это - первый шаг большевиков к 
новому нападению        на махновцев. Направить повстанческую армию на польский 
фронт - это значит        перерезать революционному повстанчеству его главную 
артерию. К этому стремились        большевики, чтобы иметь возможность 
беспрепятственно хозяйничать в непокорном        районе, и это же прекрасно 
видели махновцы. Кроме того, само это обращение        возмутило махновцев: ни 
14-я армия, ни какая-либо другая красноармейская        единица не находилась 
ни в какой связи с махновской армией; меньше всего        они могли давать 
приказы повстанческой армии, вынесшей единственно на своих        плечах всю 
тяжесть борьбы с контрреволюцией на Украине.
       Реввоенсовет армии повстанцев-махновцев тотчас ответил на приказ 14-й 
армии.        Ответ этот свелся к следующему (за отсутствием в нашем 
распоряжении текста        приводим" лишь основную мысль его). Армия 
повстанцев-махновцев доказала        больше, чем кто-либо, свою революционность.
 Она всегда будет на революционном        посту, оставаясь на Украине и не 
уходя для этого на польский фронт, смысл        которого для нее является 
неизвестным. Последнее, кроме того, физически        невозможно, так как 50 % 
бойцов, весь штаб и командующий армией больны тифом.        Реввоенсовет 
повстанцев-махновцев находит приказ 14-й армии неуместным и        
провокационным.
       Этот ответ махновцев сопровождался обращением к красноармейцам с 
призывом        не поддаваться на провокацию их командного состава. Вслед за 
этим махновцы        снялись со своих мест и направились в Гуляй-Поле. Движение 
прошло беспрепятственно,        без всяких инцидентов. Красноармейцы совсем не 
имели желания вступать в        столкновение с уходившими махновцами. Лишь 
небольшие группки и отдельные        лица, отставшие от общего движения, были 
кое-где задержаны большевиками.
       В средине января 1920 г. Махно и бойцы его армии именем всеукраинского 
ревкома        были вновь объявлены вне закона, как отказавшиеся идти на 
польский фронт.        И начиная с этого времени, между махновцами и 
коммунистической властью пошла        ожесточенная борьба. Мы не будем 
последовательно останавливаться на всех        эпизодах этой борьбы, 
растянувшейся на 9 месяцев. Отметим только, что она        приняла беспощадный 
характер с обеих сторон. Большевики надеялись на многочисленные        красные 
части, хорошо вооруженные и снабженные. Во избежание недоразумений,        
вроде братания красноармейцев с махновцами, они сразу же направили на последних 
       латышскую стрелковую дивизию и группу китайцев - части, наименее 
разбирающиеся        в русской революции и слепо подчиняющиеся властям.
       * * *
       В течение января махновцы были дезорганизованы эпидемией тифа. Все члены 
       штаба были больны тифом. Махно болел сыпным тифом в тяжелой форме. 
Большинство        бойцов армии были выбиты болезнью из рядов и разбросаны по 
селам. В этих        условиях махновцам приходилось лавировать между 
многочисленным врагом и        заботиться главным образом о Махно, находившемся 
в бессознательном состоянии.        Это был момент тревог, жертв и трогательных 
забот о вожде. Повстанцы, простые        крестьяне, были сильно встревожены, 
когда увидели опасное положение Махно,        который в любой момент мог быть 
схвачен красными. Все" было ясно, что        гибель Махно - это потеря для 
всего крестьянства, утрата, не поддающаяся        определению. И крестьяне 
делали все возможное, чтобы не допустить этого        несчастья. Надо было 
видеть, как они в Гуляй-Поле и других селах носили        Махно из одной хаты в 
другую, стараясь спрятать его от налетавших красных        войск; надо было 
видеть, как не раз в критические минуты, когда местонахождение        Махно 
обнаруживалось, крестьяне жертвовали собой, стремясь выиграть время        и 
дать возможность перетащить беспомощного Махно в другое, более надежное        
место, - все это надо было видеть, чтобы понять, как ценили и с какой 
фанатической        преданностью оберегали и защищали крестьяне своего вождя. 
Благодаря этой        исключительной преданности жизнь Махно в наиболее 
критические минуты движения        была спасена.
       * * *
       Несмотря на многочисленность красных войск, Махно со своими частями 
всегда        оказывался вне досягаемости. Но большевикам удалось приостановить 
свободное        развитие района, как оно наметилось в начале 1919 г. И затем 
беспрепятственно        пошли массовые казни крестьян.