подчиняется высшему красному        командованию лишь в - оперативном 
отношении; г) армия с противоденикинского        фронта никуда не уводится; д) 
армия получает военное снаряжение и содержание        наравне с частями красной 
армии; е) армия продолжает называться Революционной        Повстанческой, 
сохраняя при себе черные знамена.
       Армия повстанцев-махновцев была построена на трех основных принципах - 
на        добровольчестве, выборном начале и на самодисциплине.
       Добровольчество означало то, что армия состоит лишь из революционных, 
добровольно        вошедших в нее бойцов.
       Выборное начало означало то, что командиры всех частей армии, члены 
штаба        и совета армии и вообще все лица, занимающие ответственные посты в 
армии,        должны быть избираемы или утверждаемы повстанцами соответствующих 
частей        или собраниями всех частей армии.
       Самодисциплина означала то, что все правила армейской дисциплины 
вырабатывались        избранными комиссиями повстанцев, утверждались общими 
собраниями армейских        частей и соблюдались под строгой ответственностью 
каждого повстанца и командира.
       При вхождении в красную армию все эти основания сохранились в махновской 
       армии. Она получила вначале название третьей бригады, затем была 
переименована        в Первую Революционно-Повстанческую Украинскую дивизию, а 
еще позже получила        название "Революционной Повстанческой армии Украины 
(махновцев)".        Политическая сторона в соглашении отсутствовала. 
Соглашение было исключительно        военным. Благодаря этому жизнь района, его 
общественное и революционное        развитие продолжали идти прежним путем - т. 
е. путем самодеятельности трудящихся,        не допускавших в район никакой 
внешней власти. Ниже мы увидим, что это послужило        единственной причиной 
вооруженного нападения большевиков на этот район.
       Со времени образования районного совета - февраль 1919 г. - район прочно 
       объединился. Идея вольных трудовых советов достигла отдаленных сел 
района.        В создавшейся обстановке крестьяне медленно подходили к 
организации этих        советов, но всюду они прочно держались за их идею, 
чувствуя, что они стоят        на здоровой почве, на которой только и возможно 
строительство их свободного        общежития. В то же время в районе зрело 
понимание необходимости непосредственного        союза с рабочими ближайших 
городов. Эта связь должна была, минуя государственные        органы, идти прямо 
в рабочую городскую массу, на предприятия, в профессиональные        
организации рабочих. Она была необходима для укрепления и дальнейшего развития  
      революции. В районе сознавали, что такая связь поведет к борьбе с 
государственной        партией, которая не уступит так просто своей власти над 
массами. Но это        не казалось большой опасностью, так как объединенные 
крестьяне и рабочие        легко умиротворили бы любую власть. А главное, иных 
форм союза с рабочими,        кроме прямых, ведущих к отставке власти и 
вызывающих ее сопротивление, и        быть не могло. Именно в таком союзе 
деревни с городом и заключалась возможность        укрепления и дальнейшего 
развития революции. "Рабочий, подай руку",        - вот голос гуляй-польских 
крестьян-революционеров, обращенный к городу.        Такой подход со стороны 
крестьян освободившегося района был единственно        разумным. У себя они 
были абсолютно свободны; собой и продуктом своего труда        распоряжались 
самостоятельно. Естественно, они хотели видеть в таком же        положении 
городских рабочих и, подходя к ним, конечно, миновали всякого        рода 
политические, государственные и иные непроизводящие организации, от        
которых они успели вдоволь натерпеться в прошлом. В то же время они желали,     
   чтобы и рабочий так же непосредственно подошел к ним.
       Вот как ставился в районе вопрос о связи с городскими рабочими. Он 
повсеместно        распространялся и обсуждался, становясь лозунгом дня 
повстанческого района.
       Понятно, что при таких лозунгах крестьян политические партии не могли 
иметь        никакого успеха в районе. Когда они выступали в нем с планами 
государственного        строительства, их встречали обыкновенно холодно, 
нередко с насмешками, как        людей, пришедших со своим уставом в чужое 
хозяйство. Коммунистическая власть,        начавшая с разных сторон проникать в 
район, оказалась действительно чужим        лицом в нем.
       Первое время она надеялась растворить махновщину в рядах большевизма. 
Это        оказалось пустой затеей. Повстанческая масса упорно шла своим путем. 
Государственные        органы большевиков она целиком игнорировала. Разгон- 
чрезвычайных комиссий        вооруженной рукой крестьян был обычным явлением. В 
самом Гуляй-Поле власть        ни разу не решилась организовать ни одного 
своего учреждения. В других местах        эти учреждения являлись причиною 
кровавых столкновений между населением        и властью. Положение для нее в 
районе создалось очень тяжелое.
       Тогда большевики повели организованную борьбу с махновщиной и как с 
идеей,        и как с социальным движением.
       Выступила прежде всего их печать. Она стала упорно называть махновское 
движение        кулацким, его лозунги - контрреволюционными, его действия 
-вредными для        революции. Угрозы начали сыпаться по адресу руководителей 
махновщины и со        столбцов газет, и со стороны центральных властей. Район 
определенно стал        блокироваться. Всех направлявшихся в Гуляй-Поле или из 
него революционных        работников стали хватать по дороге. Снабжение 
повстанческой армии снарядами        и патронами сократилось в 5-6 раз. От 
всего этого веяло недобрым.