е готовы к походу. Основное  -- бить противника на его территории,
не  отдавая  ни  пяди  советской  земли.  Демонстрировались  соответствующие
кинофильмы. О том  же  гласили  статьи в военных  журналах.  А  та  техника,
которая  демонстрировалась  на парадах  1  Мая  и  в  ноябрьские  дни,  тоже
производила впечатление.
     Мне лично  очень нравился танк  конструктора  Кристи9,  по тем временам
очень маневренный, быстроходный и производивший  хорошее впечатление,  когда
танкисты проносились на большой  скорости перед Мавзолеем на Красной площади
в  Москве  во  время  парадов. Другие танки  и  броневики  тоже  производили
неплохое  впечатление.  Но когда  началась  война,  эти  танки  не оказались
достаточно  пригодными,  потому  что  броня  у  них   была  тонкая  и  легко
пробивалась снарядами противника. Самолеты наши были  в общем-то хорошие,  и
истребители, и бомбардировщики, но их было мало. Как оказалось, надо было бы
иметь  их  значительно  больше,  хотя  по  своим  тактическим и  техническим
условиям, как  я  считаю, наша  военная авиационная техника  соответствовала
общему  уровню развития  науки и техники того времени в  СССР. Может быть, у
нас в течение какого-то времени самолеты  были лучше, а в Германии хуже, или
же наоборот,  но во всяком случае большого  нашего отставания,  полагаю,  не
было.
     Артиллерия  наша была  просто  хороша. Она во  время всей войны, да и в
начале  войны,  не  уступала  вражеской. Артиллеристы  хорошо владели  своей
техникой. Винтовки наши были тоже хорошими. Автоматическое оружие у нас было
создано своевременно, но, видимо, не совсем правильно было оценено.  Поэтому
автоматические пистолеты-пулеметы так  и не  пошли в массовое производство и
на  внедрение в армии. Только после Финляндской войны, когда мы увидели, что
финны  почти поголовно вооружены этим скорострельным  оружием, у нас приняли
меры  по организации производства  автоматов. Это было сделано и потому, что
для того не  требовалось больших  материальных затрат и  технических усилий.
Как проходила  оценка автоматов, кем и как принималось решение о принятии их
на вооружение, мне неизвестно, потому что всем этим занимался лично Сталин.
     В ту пору я увлекался повышением проходимости нашего автотранспорта и в
связи с этим  предложил сделать автомобили на полугусеничном  ходу.  Доложил
Сталину. Сталин  поддержал  мою  идею, было организовано производство  таких
автомобилей на Автозаводе имени Лихачева (тогда -- Автозавод имени Сталина).
Выпустили большую  серию  автомашин на полугусеничном ходу. Но  они показали
себя  не совсем хорошо. Поэтому в мой адрес пошла  критика. Сталин ничего не
говорил,  некоторые  же  другие  лица,   противники  автомобилей  повышенной
проходимости, которые  сами носились с другими  идеями,  критиковали меня. Я
очень   переживал,  что  толкнул  всех  на  дело,   полезность  которого  не
подтвердилась. Потом началась война. Стали мы брать трофеи. Я был в
     этой связи поражен и удивлен тем, что увидел под  Ростовом. Было  мне и
приятно, и досадно.  Оказалось, что  у  врага применяется  автотранспорт  на
полугусеничном  ходу. Враг  учел  повышенную  влажность  почвы  на  западной
территории СССР и применил полугусеничные машины. Мы же этого  не  учли, так
как хотели воевать только на вражеской земле, и поплатились за это.
     В  1938 г. нам  был навязан военный конфликт с японцами на озере Хасан.
Как протекали  там  бои,  я сейчас  точно не могу  рассказать, а по газетным
сообщениям  разобраться в  деталях было трудно. Видимо,  они  развивались не
совсем в том направлении, как нам хотелось. Поэтому мы вынуждены были вскоре
послать  туда  подкрепление.  Я узнал  об  этом  от  Мехлиса как  начальника
Главного  политуправления  Красной Армии.  Он поехал на  Дальний  Восток как
доверенное  лицо  Сталина.  Мехлис,  действительно,   был  очень  доверенным
человеком Сталина. Он когда-то был его помощником, а потом Сталин послал его
вместо  Бухарина  редактором  газеты  "Правда". У  меня были  очень  хорошие
отношения с Мехлисом, я об этом  уже говорил раньше. Познакомился я с  ним в
1929-1930 гг., когда  учился в Промышленной  академии, а  он  был редактором
"Правды", и нас  свела дружба на почве общих усилий в борьбе против "правых"
уклонистов.  Мехлис  оказывал  мне большую помощь  как  секретарю  партийной
организации  Промакадемии,   где  существовало  прежде  абсолютное   засилье
"правых". И вот, когда вернулся Мехлис, я с ним  встретился.  Правда, у меня
не  было  с ним  дружеских контактов, не встречались  мы и  по службе. А тут
произошла случайная  встреча.  Мехлис рассказал  мне  о  событиях на Дальнем
Востоке. Как чрезвычайно  экспансивный и несколько желчный человек, он когда
говорил  о людях то  либо хвалил  их,  либо мешал с  грязью. (Помню,  как он
рассказывал мне о людях,  которых приказал арестовать. Тогда я оценивал  его
поступки   положительно,   считая,   что   он  обезвредил   кадры,   повысил
боеспособность Красной Армии.)
     Японцы же не  достигли  своей  цели  у  Хасана. Это озеро нависает  над
Владивостоком. То была  попытка выбить нас  оттуда и овладеть  этим городом.
Попытка не увенчалась успехом, конфликт был ликвидирован.  Не знаю, были  ли
предприняты  какие-нибудь дипломатические шаги  или  же  все  так и решилось
силой оружия.
     Не  помню,  сколько  прошло  времени  после  конфликта  у  Хасана,  как
разразилось японское  вторжение в Монгольскую Народную Республику10.  В  ней
находились  наши  войска.  Самое главное  заключалось  в том, чтобы защитить
район реки Халхин-Гол, то есть байкальское  направление. Но  японцы  имели и
более широкие планы.  Они,  видимо,  хотели  разгромить монгольские  военные
части, оккупировать Монголию, пробиться к Байкалу и отрезать от нас  Дальний
Восток. Там разгорелись  бои с большим количеством всех родов  войск. Японцы
бросили в сражение много пехоты, артиллерии, танков, авиации,  и  на  первых
порах  на