Балтике. Раньше у нас имелся только узкий вход в Финский залив, а
теперь  --  настоящая  морская  граница.  Кроме  того, рассуждали  мы тогда,
территория Латвии,  Эстонии и Литвы, если разразится "большая война",  стала
бы плацдармом для  иностранных войск, и Англии с  Францией,  и Германии. Так
что  эта  акция  улучшила  наше  положение  в   смысле  организации  обороны
Советского  Союза, что имело большое значение, потому что  объединенные силы
империалистического  лагеря  значительно превосходили в то  время наши силы.
Конечно,  между  народами  Литвы, Латвии  и  Эстонии,  с  одной  стороны,  и
населением  Западной  Белоруссии  и  Западной Украины  -- с  другой,  нельзя
ставить знак равенства. Ведь  в Прибалтике  жили не части  народов  СССР,  а
отдельные народы. Но они обрели теперь возможность жить так, как жили в СССР
все рабочие, крестьяне и интеллигенция. Для народных масс Прибалтики это был
большой успех.
     Их правители уступили свое место другим людям. Президент  Литвы Сметона
удрал в Германию.  Правда, бежали не все, а кое-кому из прежнего руководства
были даже предоставлены видные посты. Сопротивления нам  не было оказано,  а
остальное было проведено по-другому,  нежели в Западной Украине  и  Западной
Белоруссии,  советизация в  Прибалтике  проходила иначе. Там появились свои,
теперь уже прогрессивные правительства. И не все их члены были коммунистами.
Лацис19,  возглавивший  правительство   Латвии  после  Кирхенштейна20,   был
коммунистом и  к тому же  известным писателем. А Кирхенштейн сначала не был.
Не помню сейчас, кто из  эстонцев и литовцев на  первых порах возглавлял  их
правительства.  Но  и  там   были  предприняты  шаги  такого  же  характера.
Постепенно  всюду там вводились  советские порядки; Эстония,  Латвия и Литва
тоже  вошли в состав Советского Союза, что  было оформлено  демократическими
методами и при соблюдении всех  юридических формальностей, которые требуются
в таких случаях.
     Осенью 1939 г.  встала также проблема Финляндии. Мы вошли с Хельсинки в
контакт, чтобы  договориться. Был выдвинут нами вопрос  о том, что на случай
войны нужно обезопасить Ленинград, который находился на расстоянии пушечного
выстрела от финляндской границы.  С  территории Финляндии можно  было  сразу
вести  обстрел   Ленинграда.   Финляндское   правительство  проводило  тогда
враждебную  политику  в   отношении  СССР  и  демонстративно   заигрывало  с
гитлеровской Германией. Главнокомандующим армией Финляндии был Маннергейм21,
бывший царский генерал. Он очень недружелюбно относился к Советскому  Союзу.
Финляндия действительно представляла для нас угрозу, но не  сама по себе: ее
территория  могла  быть   использована   вражескими   силами  более  могучих
государств   против  нас.   Поэтому   стремление   Советского  правительства
обезопасить себя на северо-западе имело большое значение.
     Начались переговоры с финляндской делегацией в Москве.  Их подробностей
я  не  знаю,  так  как  я в  то время  находился во  Львове. Позднее  Сталин
рассказывал  мне о них,  но  детали  не сохранились  в  моей  памяти.  Общее
заключалось  в  том,  что финны  не  приняли  наших  условий,  после  чего и
сложилось решение  добиться того же путем войны. А о подробностях я говорить
не могу.  Когда я в те  дни  приезжал  из Киева, то редко  располагал  своим
временем.  Чаще всего мне звонил  Сталин и вызывал к себе. Иногда я заставал
Сталина  одного. Тогда  было  легче обмениваться мнениями, а мне -- излагать
свои взгляды и высказывать те нужды, о которых я всегда  говорил, приезжая с
Украины.  Но  чаще,  когда  я оказывался  у  Сталина,  там  бывали  Молотов,
Ворошилов, Каганович.  Реже Жданов, находившийся обычно в Ленинграде. Бывали
также  Берия  и  Микоян. Вот  круг людей, который я встречал у  Сталина чаще
других.
     Однажды,  когда  я поздней  осенью  1939  г.  приехал в  Москву, Сталин
пригласил меня  к себе на  квартиру: "Приезжайте, покушаем. Будут  Молотов и
Куусинен".  Куусинен22  работал  тогда  в Коминтерне. Приехал я в Кремль, на
квартиру к Сталину. Начался  разговор, и по его ходу я почувствовал, что это
-- продолжение предыдущего  разговора, мне неизвестного.  Собственно говоря,
речь  шла  о  реализации  принятого  решения  --  о  предъявлении  Финляндии
ультиматума.  Договорились с  Куусиненом,  что  он  возглавит  правительство
только   еще  создающейся  Карело-Финской  ССР23.   Карелия  до  этого  была
автономной  республикой,  входившей  в  состав Российской  Федерации.  Новая
союзная  республика должна  была, по замыслу  Сталина, объединить Карелию  и
"освобожденные" районы Финляндии в единой государственной структуре.
     У Сталина сложилось такое мнение,  что после того,  как Финляндии будут
предъявлены ультимативные требования территориального  характера и в случае,
если она  их отвергнет, придется начать  военные  действия.  Я, естественно,
Сталину  не возражал. Более того, я,  как и  он, считал, что  это в принципе
правильно. А насчет войны с Финляндией  думал: достаточно громко сказать им,
если же не  услышат, то  разок  выстрелить из пушки, и  финны  поднимут руки
вверх,  согласятся  с  требованиями.  Сталин заметил: "Сегодня  начнется это
дело".
     В  Ленинград заранее  послали Кулика24 для организации  артиллерийского
обстрела финляндской территории. Мы сидели у Сталина довольно долго, ожидали
часа истечения ультиматума.  Сталин был  уверен,  и мы  тоже  верили, что не
будет войны,  что финны в  последнюю минуту примут  наши предложения,  и тем
самым  мы достигнем  своей  цели  без  войны, обезопасим  страну  с  Севера.
Финляндская территория  и ее естественные ресурсы  нас не  интересовали, ибо
мало что  дополняли к нашим необъятным просторам. Финляндия богата лесом, но
не может же она равняться  с  нами.  Не это нас привлекало. На первом  плане
стояли  вопросы  безопасности:  повторяю,  Ленинград  находился  под  прямой
угрозой.