казаться от всего, чего мы достигли ценой столь 
тяжких усилий. Отступление было само по себе значительной операцией, 
возлагавшей тяжелую задачу на флот, силы которого и так были полностью 
напряжены сражениями в Норвегии, в ЛаМанше и Ирландском море. Над нами нависла 
угроза Дюнкерка, и все наличные легкие силы были оттянуты на юг. Линейный флот 
следовало держать в состоянии готовности для сопротивления вторжению. Многие 
крейсера и эсминцы уже были посланы на юг, чтобы предотвратить вторжение. В 
СкапаФлоу главнокомандующий имел в своем распоряжении крупные линейные 
корабли: «Родней», «Вэлиент», «Ринаун» и «Рипалс». Они находились здесь на 
случай возникновения непредвиденных обстоятельств.
      В Нарвике эвакуация шла полным ходом, и к 8 июня все войска – французские 
и английские, – насчитывавшие 24 тысячи человек, вместе с большим количеством 
воинского снаряжения и вооружения были погружены и отчалили тремя конвоями, не 
встретив никаких препятствий со стороны противника, войска которого на 
побережье составляли теперь несколько тысяч солдат, рассеянных, 
дезорганизованных, но победоносных. В эти последние дни надежную защиту от 
германской авиации обеспечивали не только военноморская авиация, но и 
базировавшаяся на береговых базах эскадрилья «харрикейнов». Конвои, вышедшие из 
Нарвика, благополучно прибыли к месту назначения, и английская кампания в 
Норвегии закончилась.
      Из всех этих катастроф и замешательства вытекал один важный факт, 
потенциально затрагивавший весь дальнейший ход войны. В отчаянной схватке с 
английским военноморским флотом немцы уничтожили собственный флот, который был 
им нужен для предстоящих решающих столкновений. Во всех морских сражениях у 
побережья Норвегии союзники потеряли один авианосец, два крейсера, один корвет 
и девять эсминцев. Шесть крейсеров, два корвета и восемь эсминцев были выведены 
из строя, но их можно было отремонтировать. С другой стороны, к концу июня 1940 
года – знаменательная дата – действующий германский флот имел не более одного 
крейсера, вооруженного восьмидюймовыми орудиями, два легких крейсера и четыре 
эсминца. Хотя многие из их поврежденных кораблей можно было, подобно нашим, 
отремонтировать, германский военноморской флот уже не был фактором в решении 
важнейшей задачи – задачи вторжения в Англию.
      
Глава семнадцатая
Падение правительства 
      
      Многочисленные разочарования и бедствия, постигшие нас за время 
непродолжительной кампании в Норвегии, вызвали сильное смятение в самой Англии, 
и страсти бушевали даже в сердцах тех, кто в предвоенные годы отличался крайней 
апатией и слепотой. Оппозиция требовала прений о военном положении, и они были 
назначены на 7 мая. Палата общин была заполнена депутатами, находившимися в 
состоянии крайнего раздражения и уныния. Вступительное заявление Чемберлена не 
смогло сдержать враждебности. Его насмешливо прерывали и напоминали о его речи 
5 апреля, когда в совершенно иной связи он неосторожно сказал: «Гитлер упустил 
возможность». Он охарактеризовал мое новое положение и мои взаимоотношения с 
начальниками штабов. Отвечая Герберту Моррисону, он разъяснил, что я не 
располагал этими полномочиями в период норвежских операций. Один оратор за 
другим с обеих сторон палаты с небывалым ожесточением и горячностью под 
аплодисменты, раздававшиеся отовсюду, нападали на правительство и в особенности 
на его главу.
      На второй день, 8 мая, прения продолжались, несмотря на решение 
прекратить их, и приняли характер выражения недоверия. Герберт Моррисон от 
имени оппозиции потребовал голосования. Премьерминистр снова поднялся, принял 
вызов и весьма неубедительно призвал своих друзей поддержать его. Он имел право 
на это, так как эти друзья поддерживали его действия, равно как и бездействие, 
а следовательно, разделяли ответственность с ним в предвоенные годы. Но сейчас 
они сидели смущенные и молчаливые, и некоторые из них примкнули к враждебной 
демонстрации. Этот день был днем последнего решительного выступления Ллойд 
Джорджа в палате общин. В речи, длившейся не более двадцати минут, он нанес 
сокрушительный удар главе правительства. Он пытался выгородить меня:
      «Я не думаю, чтобы военноморской министр был целиком и полностью виновен 
во всем происшедшем в Норвегии».
      Я немедленно возразил:
      «Я беру на себя полную ответственность за все действия военноморского 
министерства и всецело готов разделить бремя».
      Предупредив меня, что не следует позволять, чтобы меня превращали в 
своего рода бомбоубежище для защиты моих коллег от осколков, Ллойд Джордж 
ополчился на Чемберлена:
      «Дело не в том, кто друзья премьерминистра. Дело значительно серьезнее».
      Он призывал к жертвам. Страна готова на любые жертвы, пока она имеет 
руководство, пока правительство ясно показывает, какова его цель, и пока страна 
уверена в том, что те, кто руководят ею, делают все необходимое, не щадя сил.
      «Я торжественно заявляю, – сказал он в заключение, – что премьерминистр 
должен подать пример самопожертвования, ибо ничто другое не будет больше 
способствовать победе в этой войне, как его уход с поста премьерминистра».
      Как министры, мы все были единодушны. Военный министр и министр авиации 
уже выступали. Я добровольно вызвался выступить в заключение прений, что было 
лишь моим долгом не только из лояльности к руководителю, под началом которого я 
служил, но также ввиду той исключительно важной роли, котору