Мы пролетели над Ла-Рошелью и Рошфором. В этих портах горели суда, подожженные 
немецкими самолетами. Мы прошли над Пемпоном, где находилась моя тяжелобольная 
мать. Лес был окутан дымом: это горели взорванные склады боеприпасов. Сделав 
остановку на острове Джерси, после полудня мы прибыли в Лондон. В то время как 
я устраивался на квартире, а лейтенант Курсель, звонивший в посольство и миссии,
 уже получал всюду сдержанные ответы, я, одинокий и лишенный всего, чувствовал 
себя в положении человека на берегу океана, через который он пытается 
перебраться вплавь. 

Глава третья. 

"Свободная Франция" 

Продолжать войну? Да, конечно, продолжать! Но с какой целью и в каком масштабе? 
Многие, даже когда они и одобряли такое решение, хотели, чтобы это 
ограничивалось лишь поддержкой, которую горстка французов оказывает Британской 
империи, несломленной и сражающейся. Я никогда не рассматривал в этом плане 
наше стремление продолжать борьбу. Для меня речь шла прежде всего о спасении 
нации и государства. 

Я считал, что навеки будут потеряны честь, единство и независимость Франции, 
если в этой мировой воине она одна капитулирует и примирится с таким исходом. 
Ибо в этом случае чем бы ни кончилась война, независимо от того, будет ли 
побежденная нация освобождена от захватчика иностранными армиями или останется 
порабощенной, презрение, которое она испытала бы к самой себе, и отвращение, 
которое она внушила бы другим нациям, надолго отравят ее душу и жизнь многих 
поколении французов. Что касается настоящего момента, то во имя чего же повести 
некоторых ее сынов в бой, который не будет битвой за Францию? Зачем 
предоставлять дополнительно части для вооруженных сил иностранной державы? Нет! 
Для того чтобы усилия не пропали даром, нужно было добиться, чтобы в войне 
приняли участие не только отдельные французы, но и вся Франция. 

Это предполагало: возвращение наших армий на поля битв, возобновление военных 
действий на наших территориях и участие Франции в этой борьбе, признание 
иностранными державами того, что Франция не прекратила борьбы. Иными словами, 
надо было передать суверенитет, отобрав его у виновников катастрофы и 
сторонников пораженчества, тем, кто выступает за продолжение войны и в будущем 
одержит победу. Мое знание людей и обстановки не оставляло мне иллюзий 
относительно препятствий, которые предстояло преодолеть. Придется столкнуться с 
мощным врагом, которого можно сломить лишь длительной войной на истощение и 
который в своем стремлении подавить волю французов к борьбе получит поддержку 
нового французского правительства. Предстоят трудности морального и 
материального характера. С ними неизбежно столкнутся в длительной и 
ожесточенной борьбе те, кто будет вести ее на положении отверженных, не 
располагая никакими средствами. Придется натолкнуться на уйму возражений, 
обвинений, клеветнических утверждений, выдвинутых скептиками и малодушными дабы 
оправдать свою пассивность. Будут иметь место так сказать "параллельные" 
выступления, но на деле враждебные друг другу и преследующие противоположные 
цели; эти выступления неизбежно пробудят у французов страсть к спорам и будут 
использованы политическими кругами и разведывательными органами союзников в 
своих интересах. Те, кто стремился к ниспровержению существующего строя, будут 
пытаться направить движение национального сопротивления в сторону 
революционного хаоса, который может породить их диктатуру. Наконец, великие 
державы могут попытаться воспользоваться нашей слабостью в своих интересах, в 
ущерб интересам Франции. 

Что касается меня лично, то я, намеревавшийся преодолеть все эти препятствия, 
вначале ничего собою не представлял. Я не располагал никакой, даже самой 
минимальной силой, и меня не поддерживала ни одна организация. Во Франции - 
никого, кто бы мог за меня поручиться, и я не пользовался никакой известностью 
в стране. За границей - никакого доверия и оправдания моей деятельности. Но тот 
факт, что у меня ничего этого не было, указывал мне линию поведения. Лишь отдав 
все свои силы делу спасения отечества, я смог бы создать себе авторитет. Лишь 
выступая в роли непоколебимого защитника нации и государства, мне удалось бы 
привлечь французов к ведению борьбы, вызвать у них энтузиазм и добиться 
признания и уважения иностранных держав. Люди, которых на всем протяжении 
трагических событий смущала моя непримиримость, не хотели понять, что для меня, 
стремившегося преодолеть бесчисленные противоречивые влияния, малейшая уступка 
привела бы к крушению моих планов. Иными словами, каким бы ограниченным в своих 
средствах и одиноким я ни был, и, пожалуй, именно вследствие этого мне нужно 
было возглавить движение и уже не выпускать власть из своих рук. 

Первое, что необходимо было сделать, - это вновь поднять боевое знамя Франции. 
Мне представилась возможность сделать это с помощью радио. Днем 17 июня я 
сообщил о своих намерениях Уинстону Черчиллю. Очутившись после кораблекрушения 
на английском берегу, могли я что-либо предпринять без его поддержки? Черчилль 
оказал мне поддержку без промедления и для начала предоставил в мое 
распоряжение Би-Би-Си. Мы условились, что я использую Би-Би-Си, как только 
правительство Петена запросит перемирия. А в тот же вечер стало известно, что