французского правительства командующий союзными силами генерал Александер, 
командующий 5-й американской армией генерал Кларк (этой армии был передан 
французский экспедиционный корпус), командующий 8-й английской армией генерал 
Лииз{109}, командующий авиацией генерал Икер{110}. Все они осведомляли меня о 
своих намерениях и знакомились с французской точкой зрения. 

Позиция этих военных деятелей, несомненно, отвечала интересам общего дела, но в 
своих отношениях с де Голлем им пришлось преодолеть чувство удивления, кстати 
сказать, вполне понятное. Склонных к конформизму английских и американских 
генералов не мог не удивлять глава государства, не имеющий ни конституции, ни 
избирателей, ни столицы, но говорящий от имени Франции; офицер, у которого так 
мало звездочек и приказания которого министры, генералы, адмиралы, губернаторы 
и послы его страны считают для себя непререкаемыми; француз, которого 
приговорило к смерти "законное" правительство и поносили многие вишистские 
сановники, с которым сражалась часть французский войск, затем склонившая перед 
ним знамена. Должен сказать, что они обнаружили понимание вещей и увидели 
Францию там, где она была. Я же отвечал этим выдающимся деятелям, верным слугам 
своего отечества и нашего общего дела, этим прямодушным людям и отважным 
солдатам, чувством глубокого уважения и дружбы. 

Надо отметить, что организация, с которой они имели дело в своих сношениях с 
нами, облегчала наши контакты. С тех пор как французское правительство имело 
лишь одного главу, оно ни с кем не делилось своим правом принимать решения и 
обязанностью нести за них ответственность. Наша структура командования была 
чрезвычайно простой и четкой. Опираясь на закон об организации нации во время 
войны, я в качестве главы государства имел звание главы вооруженных сил, а как 
председатель правительства обязан был руководить национальной обороной. Я 
занимался непосредственно вопросами использования наших вооруженных сил, а 
следовательно, и вопросами стратегического сотрудничества с нашими союзниками. 
В рамках общего плана, который я определял, военный министр, министр авиации 
должны были формировать армии, управлять ими и улаживать с американскими и 
английскими службами вопрос о поставках нам оружия. Наконец, назначенные мною 
военные руководители осуществляли на той или иной территории командование 
нашими вооруженными силами, входящими в систему союзников. Точно такие же 
функции и на тех же основаниях выполняли Рузвельт, Черчилль и Сталин - разница 
была, увы, в значительном перевесе их боевых средств над нашими. 

Для того чтобы иметь помощников в выполнении моей задачи, я создал главный штаб 
национальной обороны и в главе его поставил генерала Бетуара, назначив его 
заместителем капитана 1-го ранга Баржо и полковника авиации де Ранкура. На 
обязанности Бетуара лежала подготовка материалов для принятия решений, 
уведомление о них заинтересованных лиц и контроль за их выполнением. Кроме того,
 он обеспечивал контакты с высшими военными учреждениями союзников, держал 
связь с главнокомандующим - сначала с Эйзенхауэром, а затем с Уилсоном, и в его 
ведении находились миссии наших сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил 
за рубежом. Не говоря уже о жестких требованиях, которые я сам предъявил к нему,
 обязанности его были довольно трудны как в силу их сложности, так и потому, 
что ему приходилось задевать самолюбие правительств и главных штабов союзных 
войск, министров и высоких французских инстанций, а также и отдельных лиц. Но 
надо сказать, Бетура превосходно справлялся с делом. 

Добиваясь для Франции своего рода повышения в ранге в рядах коалиции, мы знали, 
что личные качества наших генералов, командующих крупными частями, сыграют тут 
большую роль. И как раз наши военачальники были хороши. Определить на месте 
положение неприятеля, условия местности, способы действия, сочетать различные 
виды оружия, увлечь войска - вот что должны уметь делать командиры дивизий. И в 
этом искусстве отличились каждый на свой лад - генералы Доди, де Монсабер, 
Севез, Леклерк де Отклок, дю Вижье, де Вернежуль, Гийом, Броссе, Маньян. 
Генералы Пойдэно и Шайе превосходно умели использовать артиллерию - орудия всех 
калибров. Генерал Дромар, возглавлявший инженерно-саперные войска, несомненно, 
мог бы обеспечить нашим солдатам проход через любые препятствия и, в конечном 
счете, переправу через Рейн. Во главе армейского корпуса должен стоять человек, 
обладающий широким кругозором и дальновидностью, умеющий слить в единый удар 
различные и разновременные действия крупных сил. Генералы Анри Мартэн и де 
Лармина, первые наши командующие корпусами, блестяще доказали свои дарования. 
Надо, впрочем, сказать, что сами обстоятельства окрыляли их, да и в силах у них 
не было недостатка. Как счастливы полководцы, когда они чувствуют, что их ждет 
победа! 

На море, по той причине, что враг уже не мог ввести в бой значительные силы, 
война состояла в действиях отдельных наших боевых единиц, распределенных на 
огромных пространствах для охоты за подводными лодками, для уничтожения 
рейдеров, для защиты от вражеских самолетов, сопровождения транспортов и 
обороны наших баз. Таким образом, боевые действия вели наши военные корабли, 
вкрапленные в систему союзников. Французские адмиралы, имевшие равные права со 
своими английскими и американскими коллегами, сумели оказать действенную помощь 
в этой борьбе на море, в которой то и дело нападают врасплох, как в карточной 
игре, когда не хватает козырей. Но наши моряки сумели поддержать честь 
французского флота. Лемонье сделал это как руководитель всех наших морских сил, 
а во главе отдельных соединений отличились д'Аржанлье, Коллине, Номи, Обуано,