против русских, но и против бунтовщиков внутри страны. Ни законное 
правительство, ни его армия не были повинны в этом. Вина лежала на 
руководителях мятежа. 

За первые недели пребывания в Васе стало ясно, что представление Военного 
комитета об организации шюцкора и его состоянии в Этеля-Похьянмаа было излишне 
оптимистичным. Это в первую очередь касалось вооружения. Даже в Васе 
представляло большую трудность получить точную информацию о разных частях 
шюцкора. Сведения о русских частях также были противоречивыми. 

Мы действительно не знали, как нам действовать, но решимости хватало. И успех 
нашего предприятия коренился именно в этой решимости и быстроте. Если бы части 
шюцкора промедлили, то некоторые русские гарнизоны смогли бы организовать 
оборону и соединиться с красной гвардией, а в этом случае возможность 
разоружить их была бы минимальной. Находясь в Юлихярмя, я в крайнем напряжении 
ожидал известий. 

Уже в течение ночи начали поступать хорошие новости, а к утру 28 января стало 
ясно, что первые успехи дали возможность организовать опорный пункт для будущих 
сражений. Самые крупные гарнизоны в Васе, Сейняйоки и Лапуа были разоружены. 
Еще до начала военных действий удалось прервать телефонную связь. После чего 
шюцкоровцы в надежде на внезапность — винтовки были только у командиров — под 
покровом темноты атаковали казармы. В течение дня было разоружено еще несколько 
гарнизонов. Там, где отряды шюцкора несколько промедлили, начались, как и 
ожидалось, настоящие бои. В течение четырех дней весь район Этеля-Похьянмаа был 
освобожден. Пять тысяч русских сложили оружие. Было захвачено 8000 винтовок, 34 
пулемета, 37 орудий, несколько минометов и большое количество снаряжения и 
боеприпасов. 

Теперь следовало оборудовать укрепрайон, чтобы противостоять наступлению 
противника с юга, и обеспечить безопасность железных дорог, идущих через 
Хапамяки на восток. В ночь на 29 января железнодорожный путь южнее станции 
Хапамяки был взорван. Затем линию обороны передвинули на двадцать пять 
километров южнее, в дефиле Вилппула. Эта операция была проведена своевременно: 
уже через два дня там начались жестокие бои. 

Как только была освобождена Этеля-Похьянмаа, я выступил с обращением к народу 
Финляндии, в котором заявил, что считаю совершенно необходимым разоружить 
русские гарнизоны, поскольку худшие представители нашего народа, объединившись 
с русскими солдатами, встали на путь насилия и принялись грабить и убивать 
мирных граждан. Восставшие предатели родины должны быть осуждены. В обращении 
говорилось и о том, что всем добровольно сдавшим оружие русским солдатам будет 
гарантирована личная безопасность; как только Финляндия и Россия достигнут 
соглашения [8] , их немедленно освободят. 

Хотя в сложившихся обстоятельствах соглашение о высылке пленных на родину было 
невозможным, я отдал приказ о переправке пленных на лошадях через, границу по 
северному берегу Ладоги. Эти перевозки действительно имели место, но затем 
прекратились из-за приграничных столкновений. Украинцы и поляки освобождались 
немедленно. Все русские офицеры, за исключением тех, которые находились под 
арестом, имели право снимать частные квартиры. (Прим, авт.) 

Я отправил сообщение о победе в Стокгольм, откуда эта новость была 
распространена по всей Европе. Я надеялся, что все здравомыслящие люди страны 
объединятся для той борьбы, которую вела армия Финляндии против большевизма. 
Это обращение я закончил тем, что призвал каждого оказать посильную помощь в 
деле спасения Финляндии — и не только Финляндии. 

Этеля-Похьянмаа была освобождена от русского ига. Однако все же самым важным 
было обезопасить наши тылы и обеспечить сообщение со Швецией через Торнио и 
Хапаранда [9] . Поэтому в телеграмме, датированной 28 января, я призвал части 
шюцкора в Похьойс-Похьянмаа разоружить русские войска и красную гвардию, если 
они в течение шести часов не сложат оружие добровольно. 

На севере противник был уже готов к такому повороту событий, поэтому без боя 
удалось разоружить лишь незначительные части. В Оулу русские и красногвардейцы 
успели объединиться. После того как 30 января не удалось разоружить находящийся 
там гарнизон, я отправил в Оулу достаточно сильный отряд, которым командовал 
ротмистр Игнациус. 3 февраля этот отряд сломил сопротивление противника и 
одержал победу. Именно в Оулу мы понесли первые тяжелые потери. В Торнио также 
происходили ожесточенные столкновения. 

За эти дни части шюцкора разоружили около 7000 русских солдат, а в качестве 
военных трофеев захватили 2500 винтовок и большое количество другого военного 
снаряжения. 6 февраля вся Северная Финляндия до границы со Швецией была в наших 
руках. Теперь мы могли не беспокоиться за тылы. 

В конце января — начале февраля моя Ставка имела довольно нечеткое 
представление об общей ситуации. Связь пока не успели наладить, и сообщение 
между отдельными звеньями высшего командования было на очень низком уровне.