Командование не поощряло самостоятельное маневрирование войсковых подразделений,
 оно упрямо, хоть тресни, держалось за первоначальные планы. Русские строили 
свое военное искусство на использовании техники, и управление войсками было 
негибким, бесцеремонным и расточительным. Отсутствие воображения особенно 
проявлялось в тех случаях, когда изменение обстановки требовало принятия 
быстрых решений. Очень часто командиры были не способны развить первоначальный 
успех до победного финала. Так, нашим войскам на Карельском перешейке — в 
условиях как позиционной, так и маневренной войны — удавалось то и дело 
отрываться от противника и переходить на новые позиции. В начальной фазе войны 
взаимодействие между родами русских войск было более чем недостаточным, но со 
временем противник обрел необходимый опыт и научился им пользоваться. 

Хотя в тактическом плане действия русских были весьма слабыми, противник все же 
оказался способным маневрировать на узком перешейке намного большим числом 
войсковых соединений, чем мы предполагали. Одновременно русские наладили и их 
снабжение. Жестокая и малоснежная зима со своей стороны помогала им. Дороги 
выдерживали движение даже тяжелой техники, а через озера и болота можно было 
проложить и новые пути. На протяженном восточном фронте, проходившем по глухим 
местам, условия — дорожная сеть, расстояния и толщина снежного покрова — были 
совсем иными и в огромной степени затрудняли как ведение операций, так и 
снабжение войск. 

Русский пехотинец храбр, упорен и довольствуется малым, но безынициативен. В 
противоположность своему финскому противнику, он привык сражаться в массах. Но 
если он оказывается вдалеке от командования и теряет связь со своими товарищами,
 то не в состоянии действовать самостоятельно. Поэтому русские и прибегали, 
особенно в начале войны, к наступлению большими массами, которые огнем 
нескольких хорошо расположенных пулеметов скашивались вплоть до последнего 
человека. Несмотря на это, наступление продолжали волнами, следовавшими одна за 
другой, с теми же результатами. Случалось, что русские в боях начала декабря 
шли с песнями плотными рядами — и даже держась за руки — на минные поля финнов, 
не обращая внимания на взрывы и точный огонь обороняющихся. Пехоте свойственна 
поразительная фатальная покорность. Русский солдат не обращает внимания на 
воздействие внешних импульсов и быстро выходит из временного потрясения. 

Объяснение ранее упомянутому явлению, готовности пехоты сражаться до последнего 
в самой безнадежной обстановке, также кроется в психике русского. В истории 
войн можно встретить лишь редкие примеры такого упорства и стойкости, да и они 
были показаны древними народами. Правда, здесь сыграл определенную роль 
политический террор, но все же объяснение следует искать в тяжелой борьбе 
русского народа с природой, борьбе, которая со временем превратилась в 
непонятную для европейцев способность терпеть и переносить нужду, в пассивную 
храбрость и фатализм, которые оказывали и продолжают оказывать влияние на 
политическое развитие. 

Особо следует сказать в этой связи о необыкновенном умении русских закапываться 
в землю. Этим искусством они владеют в совершенстве, и казалось, что они 
берутся за лопату совершенно инстинктивно. Вообще, они мастера саперного дела. 

Несмотря на долгую службу в армии, у русской пехоты все же есть и масса 
недостатков. Огонь автоматов и винтовок очень неточен. Хотя многие из дивизий, 
наступавших на нас, пришли из лесных районов, войска не могли успешно 
маневрировать и сражаться на местности, покрытой лесом. Если не было компаса, 
ориентировка вызывала трудности, а лес — союзник финского воина — порождал у 
русских чувство ужаса. Там свирепствовала «белая смерть», одетая в белый 
маскхалат финская «кукушка». Однако самой большой слабостью русских войск было 
неумение ходить на лыжах. Хотя этому обучать стали уже с начала войны, помогло 
это не очень, ибо технике хождения на лыжах, особенно военной, не научишь за 
несколько недель. Кроме того, отсутствовало по большей части необходимое зимнее 
снаряжение, но в этом отношении мы находились в таком же положении. 

Артиллерия в царской армии в техническом и тактическом отношении была элитным 
родом войск. Сейчас уровень, естественно, опустился в связи с недостаточной 
общей подготовкой офицерского состава, что же касается вооружения, то оно было 
на уровне современных требований, об этом свидетельствовало удивительно большое 
количество новейших скорострельных и дальнобойных орудий, а также неистощимый 
запас снарядов. Помимо артиллерии, входившей в состав полков и штатных легких 
артиллерийских полков, во многих дивизиях чувствовалось присутствие и 
дополнительных тяжелых артполков. Кроме того, русские могли при необходимости 
воспользоваться и поддержкой артиллерийского резерва главного командования. 

Как уже было сказано раньше, техника стрельбы и тактика, особенно в начале 
войны, оставляли желать лучшего. Артиллерия своим огнем плохо взаимодействовала 
с пехотой. В начальных боях на Карельском перешейке редко случалось, чтобы 
артиллерия вела огонь концентрированно и при необходимости быстро переносила 
его на другие участки. В январе дело значительно изменилось в положительную 
сторону, да и прицельный огонь стал гораздо лучшим. Господствуя в воздухе, 
русские могли спокойно корректировать огонь артиллерии с наблюдательных 
воздушных шаров и пунктов управления огнем. Огнем с помощью радио управляли и 
из танков. Несмотря на недостатки в тактике, именно обилие артиллерии являлось