казненные без суда и следствия в период зачисток повстанцы стремительно 
обретали на Кубе 
ореол мучеников. И Батиста, все еще грезивший о том, что он добьется 
популярности в 
народе, решил прекратить расправы над участниками штурма Монкады, отдав дело в 
руки 
суда. 

Но, в любом случае, ждать милости от судей Фиделю и товарищам не приходилось. 
Уже на следующий день после поимки Фиделя повстанцы из тюрьмы в Виваке были 
переведены в тюрьму небольшого провинциального городка Бониато. Фиделя начал 
допрашивать начальник тюрьмы полковник Чавиано. Фидель Кастро сразу же взял на 
себя 
всю ответственность за штурм Монкады. Больше всего Чавиано интересовало то, кто 
на 
самом деле за этим стоит. Он не верил, что на это могли решиться молодые люди, 
не 
имевшие опыта политической и повстанческой борьбы, денег и связей. Потому 
следователь 
упорно пытался найти связь между повстанцами и бывшим президентом Карлосом Прио 

Со–каррасом. Фидель ответил, что повстанцев никто не финансировал, что оружие 
они 
покупали на собственные деньги в оружейных магазинах, не прося ни у кого помощи 
извне. 

Все попытки журналистов пробиться к Фиделю были безрезультатными, в газетах 
появлялись скупые заметки, что «Кастро пойман и сидит в тюрьме». Наконец, 
следователи 
снизошли до того, что разрешили побеседовать с ним журналисту одной из 
пробатистовских 
газет, и Кастро получил возможность наконец–то объяснить смысл своих действий. 
«Фидель 
стоял в центре, держался очень прямо. Если не ошибаюсь, на нем была светлая 
рубашка с 
короткими рукавами и брюки, выцветшие на коленях. По–моему, они были из 
джинсовой 
ткани. Было заметно, что его лицо с пробивающейся бородой опалено солнцем, – 
вспоминал 
журналист. – Он в сжатой и конкретной форме рассказал о программе, которую 
ставили 
перед собой революционеры в случае победы. Он отметил, что они намеревались 
восстановить суверенитет народа, обеспечить крестьянам право оставаться на 
своей земле, 
гарантировать людям, жившим сельским трудом, безопасность от насильственных 
выселений и от безработицы в так называемые мертвые сезоны, допустить 
трудящихся к 
участию в прибылях, создаваемых их трудом, подтвердить права мелких 
землевладельцев, 
дать медицинскую помощь нуждающимся в ней, а детям – школы и учителей, 
оздоровить 
государственную администрацию и сделать более достойной жизнь всей страны. 
„Одним 

словом, мы хотим возродить Кубу“»105, – заключил Кастро. 

Сальвадор Лью, университетский знакомый Фиделя, после революции 
эмигрировавший в США, вспоминал: «Когда Батиста взял власть, Фидель увидел свой 
шанс 
стать национальным лидером. Поэтому он и атаковал Монкаду. Он знал, что 
проиграет, но 
станет известным всей стране. Фидель поставил на карту свою жизнь, он ведь не 
знал, убьют 

его или нет»106. А для Игнасио Раско, который учился с ним в колледже и в 
Гаванском 
университете, известие о том, что Фидель напал на Монкаду, вовсе не было 
неожиданностью. Еще с детства он знал, что Кастро способен «свернуть горы»: 
«Помню, он 
поспорил на пять долларов с другим студентом, который его спровоцировал, что на 
полной 
скорости въедет на велосипеде головой в стену в школьном коридоре. Он въехал и 
без 
сознания попал в больницу. Но пять долларов выиграл. Я всегда смотрю на этот 
дурацкий 

случай, как на репетицию нападения на Монкаду»107. 

Фиделю впоследствии часто задавали вопрос: а не проще ли было просто убить 
диктатора? «Мы были против Батисты, но никогда не использовали покушение <…