организованных, 
обученных и вооруженных североамериканским правительством, армией, которая 
обладала 
военной авиацией. Та экспедиция была обречена на провал. Это был вопрос 
нескольких 
Он перешел от теории к практике. Первый раз «понюхал пороха», пройдя, благодаря 
своим 
исключительным качествам, хоть и за короткий срок, путь от рядового до 
командира. 
Наконец, он, рискнув, принял правильное решение и избежал ареста, уцелел, 
спасся. «Я 
отдавал себе отчет, что экспедиция закончится провалом <…>, – рассказывал 
Кастро. – 
Я уже тогда думал о новой нестандартной войне, потому что наши отряды не были 
армией. 
У нас не было даже самолетов, и мы думали просто высадиться на берегах 
Санто–Доминго, 
где бы мы столкнулись с доминиканской армией, с тысячей людей, хорошо 
организованных, 
обученных и вооруженных североамериканским правительством, армией, которая 
обладала 
военной авиацией. Та экспедиция была обречена на провал. Это был вопрос 
нескольких 

часов – уничтожить наш только что высадившийся отряд»70. 

Это признание говорит о многом. Дело в том, что история многочисленных 
переворотов в Латинской Америке в первой половине XX века убеждала многих 
тамошних 
мятежников и повстанцев в том, что сильную армию можно либо склонить на свою 
сторону, 
либо победить при помощи более сильной армии, поскольку практически все 
подобные 
перевороты не происходили без участия военных. А Фидель уже в 20–летнем 
возрасте понял, 
что врага можно победить не числом, а умом и хитростью. 

Конечно же о «приключениях Фиделя» знали в университете. Теперь он уже числился 
в 
«черных списках» администрации и местных спецслужб как один из наиболее 
радикально 
настроенных студенческих активистов. Теперь его решительность и революционный 
азарт 
представляли серьезную угрозу. Но администрация университета и полиция даже не 
предполагали, что на их глазах растет лидер, который пойдет дальше неистового 
студента–мятежника 1920–х годов Хулио Антонио Мелья. Новоявленный бунтарь 
Фидель 
Кастро смелел, даже дерзил, постепенно превращался в непримиримого, убежденного 
и 
сильного противника властей, говоривших об «экономическом росте» и о 
«политическом 
спокойствии» в стране. Но о каком спокойствии на Кубе могла идти речь? 

Фиделю в конечном итоге оказались более близки идеи «ортодоксов». В 1946 году 
группа недовольных «аутентиков», во главе с сенатором Эдуардо Чибасом, 
откололась от 
партии, возглавляемой президентом Грау, и образовала Партию кубинского народа – 
партию 
«ортодоксов». Название этой партии не имело ничего общего с религией, как может 

показаться на первый взгляд. Ортодоксы главный акцент делали на борьбе не с 
политическими противниками, а с пороками, присущими тогдашнему кубинскому 
обществу: 
взяточничеством, коррупцией, воровством. То есть с различными формами 
несправедливости, что, собственно, и привлекало в ее ряды студентов. 

В те годы почти все кубинские политические партии и деятели при каждом удобном 
случае пытались «всуе» упомянуть имя легендарного кубинского борца за свободу 
Хосе 
Марти, спекулируя на его памяти, «наполняя» свои политические программы его 
цитатами, 
заявляя, что только их партия или движение «следует его заветам». 

Отколовшись от «аутентиков» и создав партию «ортодоксов», популярный в народе 
политик, бывший журналист Эдуардо Чибас давал понять, что ее «ортодоксальность» 
как раз 
и будет состоять в четком и искреннем следовании идеям Марти. Основной 
идеологической 
задачей партии было освобождение наследия Марти от искажений и наслоений, 
возвращение