Госдепартамента США «О 
положении на Кубе», направленного в начале 1968 года в американские посольства 
в странах 
Латинской Америки. Согласно этому циркуляру, США были «не намерены осуществлять 

против Кубы военные меры». «Мероприятия против Кубы будут проводиться лишь в 
рамках 
решений, принятых на 12–й консультативной сессии министров иностранных дел 
стран—членов ОАГ. Однако, наряду с этим, имеется в виду в политике по отношению 
к 
Кубе использовать разногласия между СССР и КНР, добиваясь углубления этих 
разногласий. 
Такая политика в конечном счете должна привести к ослаблению кубинского режима, 
так 
как Куба в перспективе лишится материальной и моральной помощи социалистических 


стран, если она еще более интенсивно будет отстаивать китайскую линию»524. 

Но Фидель вовсе не собирался сближаться с Пекином, «…если бы китайцы 
потребовали от кубинцев признать, что Пекин является центром подлинного 
коммунистического движения, а Мао его пророком, – сообщала советская 
рези–дентура, – 
<…> то Фидель Кастро не только откажется пойти на это, но и сам предложит,
 чтобы 

китайцы признали Гавану центром революции»525. 

В Москве и Гаване понимали, что до разрыва отношений дело не дойдет. Обе 
стороны 
нуждались друг в друге. По сути дела проблема сводилась к набору противоречий, 
которые 
традиционно существуют между «великой державой» и только ставшей на путь 
независимости экономически слаборазвитой страной, избавившейся от пут 
колониализма и 
опасающейся попасть под влияние другого «колосса». Причем Куба критиковала 
страну, 
которая оказывает ей не простую, а жизненно важную помощь, заранее зная, что 
Советский 
Союз все равно в ней не откажет. А СССР оказался в положении отца, у которого 
есть 
трудный сын, постоянно ставящий его в неудобное положение, и ему ничего не 
остается, 
кроме как терпеть и смириться с происходящим, поскольку это его кровь, его сын. 
Как бы то 
ни было, в конце 1960–х годов советско–кубинские отношения прошли основательную 

проверку на прочность. Причем продолжалось это почти полтора года. 

Вспышка «антимосковских настроений» на пленуме кубинской компартии в январе 
1968 года была вызвана не только «делом микрофракции», но и целым рядом других 
обстоятельств. После XXII съезда ЦК КПСС охлаждение советской стороны по 
отношению к 
Кубе стало отражаться в первую очередь на экономическом сотрудничестве. Это 
совпало с 
провалом планов Фиделя Кастро форсировать «экспорт революции» в Латинской 
Америке, 
гибелью Че Гевары, резким снижением жизненного уровня. Те немногие валютные 
средства, 
которые были у кубинского правительства, уходили на поддержку авантюрных 
партизанских 
войн в Латинской Америке, а не на покупку медикаментов для населения. Наконец, 
некстати 
оказалось то самое «дело микрофракции», контакты членов которой с советскими 
представителями создавали впечатление, что поддержка оппозиции Фиделю Кастро 
исходит 
чуть ли не из Кремля. Политический кризис в отношениях Москвы и Гаваны 
обострили 
эмоциональные высказывания и поведение самого Фиделя – человека вспыльчивого, 
обидчивого и крайне ранимого. 

Некоторые советские партийные деятели, высокомерно относившиеся к Фиделю, не 
учитывали специфических черт его характера. А об этом еще в 1960 году Кремль 
предупреждала советская разведка. В одном из ее сообщений подчеркивалось: 
«<…> 
мы в своих общениях с Кастро должны учитывать черты его характера. Его легко 
можно 

524 Из архива СВР России, Гавана—Центр. 

525 Там же. 


обидеть нажимом, неискренностью или обманом, которые он надолго запоминает. 
Кастро не 
любит дипломатии, протокола и чопорности и считает эти проявления худшим видом 
буржуазного наследия или пер