авнине <…> Наша система направлена не на 
сокращение 
животноводства, а на увеличение его. Категорически запрещается убивать коров. 
Отелившихся и стельных коров мы распределяем как молочный скот, а телки 
остаются в 
резерве, чтобы распределить их потом. Всякий, кто продаст или забьет полученную 
корову, 
теряет право на землю. Даже если скот получит случайное повреждение, его 
запрещается 
пускать в пищу. Это единственная форма предотвратить массовый забой скота. Мы 
передаем 

238 Cien horas con Fidel, Conversaciones con Ignacio Ramonet, p. 224. 


скот в пользование, но после окончания войны крестьяне получат на него право 
собственности. Маленьких бычков крестьяне могут продавать только нам. Я тебе 
пишу об 
этом на тот случай, если тебе придется проводить что–то подобное в районе твоих 

собственности. Маленьких бычков крестьяне могут продавать только нам. Я тебе 
пишу об 
этом на тот случай, если тебе придется проводить что–то подобное в районе твоих 


операций»239. 

Молочный скот в первую очередь отдавали многодетным семьям и тем, которые у 
себя 
в хозяйстве до этого вообще не имели возможности содержать коров. (К слову, в 
1990–е 
годы, когда над Кубой впервые после революции нависла угроза голода, коровы 
стали 
«священными животными», они являются «стратегическим запасом государства». Их 
запрещено отправлять на убой. Благодаря этому все кубинские дети в возрасте до 
шести лет 
получают в день литр молока бесплатно.) 

Тем временем колонна Камило была вынуждена начать боевые действия, не 
дождавшись колонны Че, которую с самого начала похода стали преследовать 
неприятности. 
Бойцы Че Гевары были вынуждены поджечь самолет с оружием, чтобы он не попал в 
руки 
неприятеля. Затем лишились грузовиков – их перехватил противник. Двигаться по 
Центральному шоссе, которое было единственной асфальтированной дорогой на Кубе 
в том 
районе, было рискованно. Начался изматывающий и изнурительный поход по вышедшим 
из 
берегов рекам и каналам, по заболоченным местам. Треть отряда шла босой – не 
имела 
обуви. Но никто не роптал. Через неделю пути головной дозор попал в засаду. 
«Это были 
дни утомительных переходов по необжитым и безрадостным местам, где в нашем 
распоряжении были лишь вода и грязь, – вспоминал Че, – мы голодали, изнывали от 
жажды 
и еле–еле продвигались вперед, ноги у всех были будто налиты свинцом, а оружие 
казалось 

неимоверно тяжелым»240. 

В селении Эль–Педреро, в предгорьях Эскамбрая, Че Гевара, который к тому 
времени 
расстался со своей женой, перуанкой Ильдой, встретил семнадцатилетнюю 
миловидную 
кубинку Алейду Марч, которая станет его второй женой и родит ему четверых детей.
 
Перевязав руку поранившемуся Че, Алей–да растопила сердце команданте, который 
до этого 
был категорически против присутствия женщин в отряде и их участия в 
революционной 
борьбе. Алейда Марч родилась в 1936 году на Кубе в провинции Лас–Вильяс, в 
семье 
выходцев из Испании. Получила педагогическое образование, но по специальности 
никогда 
не работала. До того как вступить в отряд Че, Алейда поддерживала связь с 
вооруженными 
отрядами Фиделя Кастро, передавая им деньги, информацию и оружие. 

Перед командиром Восьмой колонны стояла, пожалуй, самая трудная задача. Ведь 
ему 
предстояло не только автономно воевать с отрядами Батисты, но и попытаться 
объединить 
под своим началом другие группировки, воевавшие в горах Эскамбрая. Кого здесь 
только не 
было: бывшие офицеры, иностранные наемники, уголовники, бежавшие из тюрем, 
простые 
«охотники за удачей», те, кто хотел урвать свой кусок «революционного пирога». 
К тому 
в