живых. 
Рауль Кастро, Педро Мирет, Хуан Альмейда, Айде Сантамария и Мельба Эрнандес 
впоследствии составят костяк нового революционного «Движения 26 июля» и займут 
руководящие посты в новом правительстве после победы революции. В ряды движения 
уже 
гораздо позже вольется ряд знаковых фигур, в том числе Эрнес–то Че Гевара. 

Товарищи встретили Фиделя на Пиносе бурными овациями и стали уважительно 
называть его «хэфэ максимо», что означает «верховный вождь». Так Фиделя именуют 
до сих 
пор во многих публикациях в Европе на французском и испанском языках. 

«Образцовая тюрьма» на острове Пинос значительно отличалась по условиям 
содержания от тех изоляторов, где Фидель коротал 75 дней с ареста до того 
момента, когда 
ему зачитали приговор. После тюрьм в Бониато и Сантьяго, где Фидель был 
полностью 
изолирован от общения, книг и новостей, а в его тесной камере всегда горел свет,
 чтобы 
подорвать психику, пребывание на острове Пинос казалось простой ссылкой. 

В одном из писем близким Фидель почти полностью описал, как проходит его день, 
что 
называется, от рассвета и до рассвета: «Ровно в пять часов утра, когда кажется, 
что 
только–только удалось заснуть, раздается голос: „На поверку!“, который 
напоминает нам, 
что мы находимся в тюрьме, а то, чего доброго, мы могли забыть об этом, пока 
видели сны. 
Конечно, я трачу менее 30 секунд, чтобы надеть брюки, рубашку и ботинки, больше 
мы не 
ложимся до 11 часов ночи, когда сон застает меня за чтением Маркса или Ролла–на,
 а если 
пишу что–нибудь, как сегодня, то ложусь, когда закончу. 


Короче: в 5.30 утра завтрак, с 8.00 до 10.30 – занятия; в 10.45 – второй 
завтрак; с 2 до 3 
часов – занятия, потом до 4 свободное время; в 4.45 – обед; с 7 до 8.15 – 
занятия 
политэкономией и чтение общей литературы; с 9.30 до 10 часов вечера я 
поочередно читаю 
курс – один день философии, другой день всеобщей истории. Занятия по истории 
Кубы, 
грамматике, арифметике, географии и английскому языку ведут другие товарищи. 
Совсем 
поздно мне приходится читать политэкономию, а дважды в неделю заниматься с 
товарищами 
ораторским искусством, если это можно назвать таким словом. Мой метод состоит в 

следующем: вместо уроков политэкономии я читаю товарищам в течение получаса 
описание 
какой–нибудь битвы, скажем, штурма Угомента пехотой Наполеона Бонапарта, или 
затраусить?“ – 
улыбается Фидель. Отвечаю: „Без вопросов, но у меня ничего такого нет, знал бы, 

подготовился“. Надо заметить, что насчет еды всегда, когда в СССР 
организовывались 
банкеты в честь Фиделя, были проблемы с его охраной, привозившей проверенные 
напитки и 
продукты и возражавшей против таких „импровизаций“. Но на этот раз Фидель зашел 
один, 
охрана осталась в подъезде и на улице. Открываю холодильник, Фидель замечает 
там 
малосольную рыбу. Это была нельма, ее мне прислали ребята из Сибири. Порезали 
рыбу. 
Хорошо она пошла с хлебушком и под стопочку водки. Фидель, наконец–то, 
расслабился, 
счастливый, буквально сиял, нахваливая сибирскую рыбку. Позже я старался с 
оказией 
передать дары из Сибири Фиделю». 

Но вернемся в начало 1950–х. В одном из писем к близким Кастро явно 
иронизировал 

126 Там же. 

127 Капто А. С. На перекрестках жизни. Приложение к «Социально–политическому 
журналу». М., 1996. 

128 Воротников В. И. Гавана—Москва. Памятные годы. С. 96. 


по поводу своего пребывания в тюрьме: «Я захотел есть и поставил вариться 
спагетти с 
кальмарами, итальянский шоколад на десерт и свежесва–ренный кофе и, наконец, 
сигара 
„Аче Упман 4“. Тебе не завидно? Обо мне заботятся, обо мне понемногу заботятся