временного характера будут преданы забвению в последующие дни победы. 

Аналогичный случай произошел в августе, когда в газетную перепалку оказалась 
вовлеченной американская и английская пресса в связи с появлением в 
американских газетах сообщения о том, что генерал Монтгомери более не 
пользуется правом координации действий сухопутных сил - теперь он и генерал 
Брэдли имеют одинаковые права и подчиняются непосредственно мне. Штаб 
верховного командования союзных экспедиционных сил выступил с опровержением 
подобных утверждений, поскольку решение об изменении их статута еще не вступило 
в силу. Сообщение прессы было совершенно точным, но преждевременным: это 
изменение было давно предусмотрено нами, однако оно должно было вступить в силу 
после 1 сентября. 

Английская пресса встретила это сообщение с большой обидой. На страницах газет 
появились высказывания о том, что Монтгомери якобы понизили из-за его боевых 
успехов. Американская пресса, наоборот, с большим удовлетворением 
приветствовала это сообщение, так как оно указывало на то, что американские 
войска на своем направлении вторжения вели боевые операции действительно на. 
независимой основе. Поспешное выступление штаба верховного командования с 
опровержением этих утверждений в печати вызвало еще большую путаницу, и генерал 
Маршалл нашел необходимым направить мне телеграфом запрос по этому вопросу. Мне 
снова пришлось обстоятельно изложить суть подготовленного нами решения 
относительно изменения в полномочиях Монтгомери и Брэдли. Я также позволил себе 
выразить определенное раздражение в связи с этим, заметив в своей ответной 
телеграмме, что для общественности было недостаточно добиться крупной победы, 
для нее, по-видимому, более важно то, каким образом она достигнута. Однако в 
обеих странах реакция была совершенно нормальной. Если бы не были сильны 
патриотизм и моральный дух, которые порождают такого рода национальную гордость,
 то организация и сохранение армий в условиях непрерывных потерь оказались бы 
невозможной задачей. Этот инцидент явился еще одним полезным уроком при решении 
вопросов, к которым общественность проявляла большой интерес. 

В военное время невозможно добиться полной координации и взаимодействия между 
прессой и военными властями. Для командира секретность является оружием, для 
прессы она - проклятие. Задача состоит в том, чтобы выработать способ действий, 
который учитывал бы интересы обеих сторон. 

Пресса в первую очередь заинтересована в том, чтобы обеспечить общественность в 
своей стране информацией. Усилиями тыла страны создаются боевые соединения и 
вооружение, необходимые для достижения победы. Люди, оставшиеся дома, должны 
знать обо всем, что делается на войне, за исключением того, что необходимо 
сохранить в тайне в интересах успеха в боевых действиях. Действительно, 
командующий на фронте никогда не должен забывать о прямом долге сотрудничать с 
руководителями в своем правительстве, чтобы поддерживать на нужном уровне 
моральное состояние гражданского населения, что очень важно во всех отношениях. 


Для этой цели у командующего имеется один основной канал воздействия на 
моральный дух гражданских лиц - корпус представителей прессы на его театре. В 
этот корпус входят корреспонденты всякого рода газет, журналов и радио, 
фоторепортеры и кинохроникеры. Некоторые командующие возмущаются присутствием 
большой группы этих представителей, иногда достигающей значительной численности 
- в одно время на Европейском театре военных действий находилось 943 
корреспондента и репортера. 

Когда я впервые встретился с генералами Александером и Монтгомери в Африке, они 
ратовали за введение для представителей прессы строгих правил и порядков и 
представили длинный перечень данных, подлежащих цензуре. Александер и 
Монтгомери понимали, что репортеры находились на театре военных действий по 
разрешению правительства, но они были настолько обеспокоены сохранением военной 
тайны, что, казалось, относились к прессе скорее как к неизбежному злу, нежели 
к ценному связующему звену между фронтом и тылом и органу, который мог оказать 
большую помощь в ведении кампании. 

Англичане имели достаточно обоснованные причины, особенно в начале войны, чтобы 
проявлять большую сдержанность и консерватизм в отношениях с прессой, чем 
сотрудники американской штаб-квартиры. В первые дни войны, в частности в 
1940-1941 годах, когда Англия оставалась в единственном лице в войне против 
держав "оси", англичане мало что могли выставить против немцев, кроме ввода 
противника в заблуждение. Они прибегали ко всякого рода ухищрениям, в том числе 
к созданию ложных штабов и к ложным донесениям, с целью запутать немцев в 
вопросах оценки наличных сил у англичан и, что еще более важно, относительно их 
дислокации. Из этой необходимости сложилась привычка, от которой позднее было 
трудно отказаться. 

Я считал, что командующему следует рассматривать представителей прессы в 
некотором роде как полуштабных офицеров, понимать их задачу в войне и 
содействовать им в выполнении этой задачи. Обычно единственным оправданием для 
введения цензуры служит необходимость сохранить в секрете информацию, которую 
противник не может получить иначе, как через прессу. Во время войны я лично