предпочтительнее, или же командиром полка, ты сам решишь, что для тебя лучше, 
поскольку, кем бы ты ни служил, нас ждут великие дела"*42.
       Зимой 1940/41 года Форт-Льюис рос вместе со всей армией. Как и в любом 
другом армейском городке, везде были видны строители, новобранцы прибывали 
тысячами. Эйзенхауэр, как всегда, успешно делал свое дело, круг его 
обязанностей рос. В марте 1941 года генерал Кеньон Джойс, командующий 9-м 
армейским корпусом, занимавшим весь Северо-Запад, попросил себе Эйзенхауэра в 
качестве начальника штаба. 11 числа того же месяца Эйзенхауэру присвоили звание 
полковника (временно).
       Ни одно повышение не радовало его так, как это. Получить звание 
полковника было пределом его мечтаний. Мейми и Джон устроили празднество. 
Друзья-офицеры, поздравляя его, говорили, что уже недалек тот день, когда он 
получит генеральские звезды. "Черт побери, — жаловался он Джону, — как только 
получаешь повышение, люди сразу начинают говорить о следующем. Почему бы не 
дать человеку порадоваться тому, что он имеет? Весь праздник испортят" *43.
       Три месяца спустя Эйзенхауэр уже служил у генерала Крюгера начальником 
штаба 3-й армии. В конце июня 1941 года Эйзенхауэры отправились в Форт-Сэм в 
Хьюстоне. Они приехали туда 1 июля, в день двадцатипятилетия их свадьбы. Мейми 
была рада вернуться в знакомое место, связанное с приятными воспоминаниями, 
особенно женой полковника, которому был положен один из красивых старых 
кирпичных домов с тенистыми верандами и большой лужайкой.
       Полковнику полагался ординарец и офицер-порученец. Мейми поместила 
объявление об ординарце на доске. Несколько дней спустя к ним пришел рядовой 
1-го класса Майкл Дж. Маккиф. "Мики", родители которого иммигрировали в 
Соединенные Штаты из Ирландии, до призыва в армию работал коридорным в 
нью-йоркском отеле "Плаца". Эйзенхауэр ему понравился "тотчас же", как он сам 
позднее говорил, потому что полковник был "абсолютно прям" и "с ним ты всегда 
точно знал, что он хочет". Мейми он считал "очень великодушной дамой". Мики 
вскоре стал самым горячим поклонником Эйзенхауэра и не расставался с ним пять 
лет *44.
       В качестве офицера-порученца Эйзенхауэр выбрал лейтенанта Эрнеста Р. Ли 
(все звали его "Текс"), уроженца Сан-Антонио, который до службы в армии работал 
страховым агентом и продавал автомобили. Способный, энергичный, готовый 
услужить, Ли обладал всеми достоинствами хорошего торговца. Он нравился 
Эйзенхауэру, который полагался на него в ведении всех мелочей своего служебного 
хозяйства. Ли, как и Мики, оставался при Эйзенхауэре до конца войны. Вместе они 
составили ядро того, что в будущем станет "семьей" Эйзенхауэра — тесной группой 
преданных ему солдат, сержантов и младших офицеров, служивших ему верой и 
правдой.
       Самым запоминающимся событием службы Эйзенхауэра в качестве начальника 
штаба 3-й армии были луизианские маневры, проводившиеся в августе и сентябре 
1941 года. Это были самые крупные маневры американских войск до вступления США 
в войну. 3-я армия Крюгера противостояла 2-й армии генерала Бена Лира. Крюгер 
со своими двумястами сорока тысячами войск "вторгся" в Луизиану, Лир и его сто 
восемьдесят тысяч человек "защищали" США. Маршалл настоял на такой 
широкомасштабной военной игре, поскольку хотел вскрыть недостатки в обучении и 
оснащении войск и выявить неизвестные таланты в офицерском корпусе.
       Эйзенхауэр почти сразу же получил свое первое публичное признание. 3-я 
армия Крюгера, действующая по планам, разработанным с участием Эйзенхауэра, 
обошла 2-ю армию Лира с фланга и вынудила ее к отступлению. "Если бы это 
произошло на реальной войне, — писал молодой репортер Хэнсон Болдуин в 
"Нью-Йорк Таймс", — войска Лира были бы уничтожены" *45. В совместной колонке 
"Вашингтонская карусель" Дрю Пирсон и Роберт С. Аллен отмечали, что именно 
"полковник Эйзенхауэр... задумавший и реализовавший стратегию, разгромил 2-ю 
армию". Они писали, что "Эйзенхауэр обладает хитростью, необыкновенной 
физической энергией и считает военное дело наукой..." *46.
       Эйзенхауэр заявлял, что не понимает, почему ему приписана честь, которая 
по праву принадлежит Крюгеру. Скромность его была искренней и органичной. Это 
была одна из его самых привлекательных черт, которая во многом способствовала 
его популярности у прессы и общественности. Его взгляд, говорящий: "Ерунда, при 
чем здесь я?" — его смущение, когда его выделяли, его настойчивые уверения, что 
кто-то другой, а не он достоин похвалы, стали одной из самых его известных черт,
 которая подкупала миллионы людей. В конце сентября по рекомендации Крюгера ему 
было присвоено звание бригадного генерала (временно). Поздравления хлынули 
потоком. Эйзенхауэр отвечал на поздравления письменно: "Когда они дошли в 
списке до меня, то стали раздавать звезды с завидной щедростью" *47.
       Благодаря этому повышению фотография Эйзенхауэра, с суровым лицом 
салютующего флагу, обошла все телеграфные агентства. Американцы — включая 
журналистский корпус — открыли для себя то, что Мейми знала всегда: Эйзенхауэр 
— один из самых фотогеничных людей в стране, а может быть, и в мире.
       Денверский друг Эйзенхауэра Аксель Нильсон, с которым он познакомился у 
Даудов, написал ему письмо с просьбой прислать фотографию с автографом. 
Эйзенхауэр ответил: "Я так глубоко польщен тем, что кто-то может просить мое 
фото, что выполняю просьбу тотчас же — я не переживу, если ты передумаешь. А 
может, тебе их надо три или четыре???"
       В воскресенье утром 7 декабря 1941 года Эйзенхауэр, несмотря на протесты 
Мейми, отправился к себе на работу. Около полудня он сказал Тексу Ли, что 
"чертовски устал и, пожалуй, пойдет домой и немного поспит". Он предупредил 
Мейми, что "просит друзей не беспокоить его из-за бриджа", и отправился спать. 
Всего какой-нибудь час спустя позвонил Ли с известием о Пёрл-Харборе *49.