нь. Помогая преодолеть трудности, американцы 
предоставили Англии займы. К Рождеству французские и английские войска были 
выведены полностью, и египтяне начали расчистку канала.
       В канун Нового года на встрече с республиканцами в Нью-Йорке Эйзенхауэра 
спросили об отношении англичан и французов к Соединенным Штатам. "Неофициально, 
— ответил Президент, — правительства очень благодарны нам за то, что мы сделали.
 Но в публичных выступлениях нам отводится роль козла отпущения". В любом 
случае "эта проклятая проблема быстро выправляется". Последнее заседание Совета 
НАТО прошло "очень хорошо" *43.
       И хотя бряцание ядерным оружием прекратилось, отношения с русскими все 
еще были напряженными. Через три дня после выборов Эйзенхауэр посоветовал 
Гуверу: чтобы достигнуть некоторого прогресса в разоружении, нужно извлечь 
пользу из того страха, который существовал в мире и который, по-видимому, 
разделял и Булганин. У Эйзенхауэра было, например, такое предложение: 
перебросить все силы НАТО за Рейн и вывести американские наземные войска из 
Германии. Гувер сомневался, что Даллес согласится с этим. А Эйзенхауэр просто 
хотел, чтобы государственный секретарь подумал над этим, поскольку, "пока мы 
находимся на виду у всего мира, ругая друг друга и приходя все время в ужас от 
их жестокости, мы никуда не продвинемся" *44.
       Одной из причин была советская реакция на продолжающиеся полеты У-2. Во 
время кризиса Эйзенхауэр должен был знать, какие меры военного характера 
принимают Советы; после выборов Эйзенхауэр дал разрешение на проведение 
дополнительных полетов. Советы выразили протест в неофициальной, но резкой 
форме. 15 ноября Эйзенхауэр встретился с Гувером, Рэдфордом и Алленом Даллесом 
для обсуждения этих полетов. Он считал, что они "обходятся дороже, чем тот 
объем надежной информации, который мы получаем". Гувер отстаивал свою точку 
зрения: "...если мы потеряем самолет на этой стадии, будет почти катастрофа". С 
этим Эйзенхауэр согласился и добавил: "Каждый знает, что за последние шесть 
недель США заняли такое место в мире, какого не занимали со второй мировой 
войны". И страна должна обеспечить надежность, чтобы "эта позиция продолжала 
оставаться корректной и безупречной с точки зрения морали". Но все же русские с 
их возможностью использовать Красную Армию вызывали у него беспокойство, и он 
одобрил полеты У-2 над Восточной Европой, "но не в глубь территории" *45.
       Русские продолжали протестовать. Месяц спустя, 18 декабря, у Эйзенхауэра 
состоялся разговор с Фостером Даллесом о полетах над Восточной Европой. 
Эйзенхауэр собирался "приказать приостановить эти полеты полностью". "Я полагаю,
 — сказал Даллес, имея в виду протесты русских, — мы должны признать, что мы 
это делали, и сказать, что мы сожалеем. Мы не можем отрицать этого". Эйзенхауэр 
решил позвонить Чарли Вильсону, чтобы "он прекратил полеты". Даллес напомнил 
Президенту: "...наши отношения с Россией остаются достаточно напряженными в 
настоящее время". Эйзенхауэр согласился, что сейчас не такое время, когда можно 
действовать вызывающе *46.
       Проблема венгерских беженцев оставалась. 26 ноября Эйзенхауэр тепло и 
сердечно приветствовал первых прибывших венгров, пришедших в Белый дом на 
встречу с Президентом. Он рассказал о потрясении и ужасе, которые испытал, 
узнав о действиях русских, и заверил венгров, что их примут в США очень тепло.
       На следующий день после Рождества в 11 часов утра Эйзенхауэр встретился 
с Никсоном, который только что возвратился из Вены, куда он летал для получения 
общего представления о положении беженцев. Никсон отметил, что в основном среди 
беженцев — люди молодые, хорошо образованные, стремящиеся занимать в своей 
стране лидирующее положение. Но они вынуждены были бежать, так как принимали 
участие в восстании. Эйзенхауэр вспомнил одно замечание, которое услышал от 
Жукова летом 1945 года: "Если вы уберете руководителей страны, то можете делать 
с ней все, что захотите". Единственное, что американцы могли сделать для 
страдающей Венгрии, — принять беженцев, но закон препятствовал этому. По словам 
Никсона, в Вене все еще находилось семьдесят тысяч беженцев. Эйзенхауэр заметил,
 что венгры очень трудолюбивы и было бы "великолепно", если бы некоторые страны 
Среднего Востока согласились принять венгерских беженцев. Латинская Америка 
тоже в состоянии принять какое-то число беженцев — Бог свидетель: там могут 
"использовать способности, которыми обладают венгры". Одновременно, считал 
Эйзенхауэр, Государственный департамент не должен препятствовать въезду венгров,
 несмотря на полностью использованную квоту; если же рассмотрение документов 
будет прекращено, то "лучшая часть беженцев осядет в других странах" *47.
       Лучшую часть венгерской молодежи, а не свободу для Венгрии — все, что 
получили Соединенные Штаты после проводившейся в течение четырех лет агитации 
за освобождение.
       
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ЛИТЛ-РОК И СПУТНИК
       
       В своей речи по случаю вступления на пост президента во второй раз 
Эйзенхауэр сказал: "Новые силы и новые нации пробудились к действию и стремятся 
к достижению успеха на всей планете. От пустынь Северной Африки до островов в 
южной части Тихого океана одна треть всего человечества вступила в историческую 
борьбу за новую свободу, свободу от угнетающей бедности". Во всем мире, сказал 
он, "дуют ветры перемен". Коммунисты старались направить эти ветры в свои 
паруса, чтобы эксплуатировать третий мир. Место великой битвы в холодной войне 
переместилось из Европы, Кореи и с Формозы, где ситуация была относительно 
стабильной, в Африку, на Средний Восток и в Индию, где происходили серьезные 
волнения. Суэц был только наиболее наглядным примером процесса разрушения 
европейского колониализма. На сцен