имени М. В. Фрунзе и поработав два года в центральном аппарате. Зайцев работал 
в Израиле до пятьдесят седьмого года.
 Защиту интересов Советского Союзе в Израиле взяла на себя Болгария, защиту 
интересов Израиля в Советском Союзе — Нидерланды.
 Другие соцстраны дисциплинированно сообщили в Москву, что тоже желают 
разорвать дипломатические отношения с Израилем. Москва ответила, что считает 
это нецелесообразным.
 В Израиле были поражены разрывом дипломатических отношений. Сталин сохранил 
отношения с Югославией даже в тот момент, когда между двумя странами шла 
настоящая словесная война и советские газеты писали о «кровавой собаке Тито». 
Почему же с Израилем поступили иначе?
 Сталин считал, что это он создал Израиль, и не воспринимал всерьез еврейское 
государство. Так же будут относиться к Израилю и его наследники.
 Почему Сталин разочаровался в Израиле?
 В определенном смысле он добился успеха, получил то, что хотел. Бегство из 
Палестины подорвало позиции Англии на Ближнем Востоке. Соединенные Штаты не 
заняли место Англии в качестве властителя региона. После появления Израиля 
образовался вакуум силы, что открывало для Советского Союза новые возможности. 
Не только Израиль, но и арабские страны увидели, что в новом раскладе мировых 
держав с позицией Москвы придется считаться.
 Но Сталина интересовали вовсе не дипломатические игры, укреплявшие престиж 
государства! Он хотел повторить в Израиле испанский опыт, когда 
интернациональные бригады, отправленные в республиканскую Испанию, вместе с 
советскими военными советниками и многочисленным представительством НКВД 
фактически управляли страной. Они определяли ход боевых действий, они 
навязывали правительству политические решения, они решали, кому жить, а кому 
умирать. Если бы в конце тридцатых республиканцы одержали победу, Испания 
превратилась бы в советскую республику.
 Сталин разрешил отпустить в Израиль евреев из восточноевропейских стран и 
снабдил их оружием, считая, что выходцы из разных стран, говорящие на разных 
языках, объединятся в такие же интернациональные бригады и будут прислушиваться 
к голосу Москвы. Но добравшиеся до Палестины евреи из разных стран чувствовали 
себя иначе, чем русские, немцы и французы, приехавшие в тридцать шестом воевать 
в Испанию.
 Интербригадовцы были гостями на испанской земле. Евреи в Палестине считали, 
что они вернулись домой — это их страна, которую они будут защищать до 
последней капли крови. Это сознание быстро объединило выходцев из разных стран, 
которые первоначально не знали, на каком языке разговаривать друг с другом.
 Кроме того, израильтяне выиграли войну за независимость, одолев арабские армии,
 многократно превосходившие их в численности. Еврейское государство отчаянно 
нуждалось в человеческих ресурсах, инвестициях и оружии, но не в прямой военной 
помощи.
 Разница между Испанией и Израилем состояла еще и в том, что еврейское 
государство с первых дней строилось на демократических принципах. Израильские 
политики не обсуждали вопрос, готовы ли евреи из разных стран к демократии и не 
стоит ли на время войн ввести чрезвычайное положение. Демократические основы 
оказались в воюющей стране самой надежной опорой. Каждый мог исповедовать и 
высказывать любые взгляды.
 Через несколько месяцев после провозглашения Израиля прошли первые 
парламентские выборы. Люди с левыми убеждениями, коммунисты, ярые поклонники 
Советского Союза, которым не нравилась политика Бен-Гуриона, не могли назвать 
его узурпатором. Его партия получила большинство, а за них проголосовало 
меньшинство. Премьер-министра и министров можно критиковать, но нельзя отрицать 
их права проводить политику, на которую они получили мандат на выборах. За 
исключением военных дел, оборонной промышленности и разведки все открыто 
обсуждалось в кнессете.
 Словом, в Палестине образовалось совсем другое государство, чем ожидал Сталин. 
Вполне самостоятельное. Израильтяне хотели покупать советское оружие, но не 
просили высадить на их территории дивизию-другую. В израильской экономике, 
особенно в сельском хозяйстве, было много социалистических черт, но строить 
реальный социализм они не собирались. Ожидания Сталина не оправдались.
 Тогда вождь сделал то, чего прежде старательно избегал, — объединил Израиль и 
всех евреев. Прежде он, напротив, внушал советским евреям, что еврейское 
государство не имеет к ним никакого отношения. Теперь он дал понять, что евреи 
всего мира — враги Советского Союза.
 Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал, как однажды он обедал в столовой 
для руководителей атомного проекта. Рядом сидели академик Игорь Васильевич 
Курчатов и Николай Иванович Павлов, генерал госбезопасности, работавший в 
Первом главном управлении при Совете министров, которое занималось созданием 
ядерного оружия. В этот момент по радио передали, что в Тель-Авиве брошена 
бомба в советское посольство. «И тут я увидел, — писал Сахаров, — что красивое 
лицо Павлова вдруг осветилось каким-то торжеством.
 «Вот какие они — евреи! — воскликнул он. — И здесь, и там нам вредят. Но 
теперь мы им покажем».
 Но расчеты генерала оправдались не полностью — по обстоятельствам, от него не 
зависящим.
 С начала пятьдесят третьего года Сталин плохо себя чувствовал. В последний раз 
он побывал в Кремле семнадцатого февраля, когда принимал индийского посла. 
Документы, которые присылали ему на дачу, не читал. Всеми текущими делами 
занимался член президиума ЦК, секретарь ЦК и заместитель председателя Совета