Но израильские дипломаты призывали к молчанию только собственное правительство.
 Влиять на общественность и прессу они не могли. Израиль сразу сформировался 
как демократическое государство. Свободу частных газет и радиостанций 
ограничивала только военная цензура — по узкому кругу вопросов. Все остальное — 
внутреннюю и внешнюю политику страны, личности политиков, включая главу 
правительства, — можно было обсуждать, критиковать и высмеивать.
 Израильские политики и журналисты не молчали, узнавая о том, что происходит в 
Советском Союзе.
 Читая эти выступления, советские дипломаты и советские руководители злились. 
Они просто отказывались понимать, что возможна свобода средств массовой 
информации.
 Седьмого декабря сорок девятого года советский посланник в Израиле Ершов 
отправил заместителю министра иностранных дел Анатолию Иосифовичу Лаврентьеву 
справку «Антисоветская пропаганда в израильской печати»:

 «В справке указаны основные методы и направления антисоветской пропаганды в 
израильской печати и собран обширный материал за период с мая по ноябрь месяц с.
 г., показывающий, что реакционная печать Израиля ведет систематическую 
антисоветскую пропаганду.
 В связи с тем, что с нашей стороны до сих пор не было должной реакции ни по 
дипломатической линии, ни по линии нашей печати, антисоветская пропаганда в 
израильской печати усиливается с нарастающим темпом и переходит рамки, 
соблюдаемые при существовании нормальных дипломатических отношений».

 Недовольство Израилем возникало и по другим причинам.
 Пятого декабря сорок девятого года министр иностранных дел Шаретт твердо 
сказал: «Внешняя политика Израиля — это политика неприсоединения. Израиль не 
будет солидаризироваться ни с одной из сторон, участвующей в холодной войне…
 В реальности Израиль все чаще оказывался в одном лагере с западными странами, 
а не с социалистическими. В Москве это вызывало раздражение: мы вас создали, а 
вы нас не поддерживаете!
 ООН предоставляет дипломатам разных стран уникальную возможность незаметно для 
публики, за закрытыми дверями, путем длительных консультаций и бесед 
договориться, достичь компромисса. Но в те времена на компромисс и не 
рассчитывали. Советские дипломаты превратили ООН в трибуну для столкновений, 
конфронтации и ругани: не договориться надо было, а обругать.
 Тринадцатого декабря советник постоянного представительства Израиля при ООН 
Гидеон Рафаэль доложил министру иностранных дел Моше Шаретту о встрече с 
Семеном Царапкиным, который был назначен заместителем советского постоянного 
представителя при ООН.
 Царапкин предъявил Израилю серьезные претензии: «Ваши выступления на сессии 
Генеральной Ассамблеи доказывают, что вы явно склоняетесь на сторону 
Соединенных Штатов. Ни по одному вопросу вы не выступили однозначно против 
американцев, а по многим вопросам, жизненно важным для Советского Союза, вы 
проголосовали против советской позиции».
 Семен Царапкин напомнил о голосовании по проекту резолюции, осуждавшей 
подготовку Англией и Соединенными Штатами новой мировой войны. Он подчеркнул, 
что, с советской точки зрения, это предложение было самым важным в повестке дня 
сессии. Израильская делегация не только проголосовала против, но и 
присоединилась к англосаксонскому проекту резолюции…
 Отношение к Израилю стремительно ухудшалось.
 Двадцать второго марта пятидесятого года заместитель министра иностранных дел 
В. Зорин отправил записку секретарю ЦК КПСС М. А. Суслову:

 «В дополнение к справке о сионизме, составленной по материалам Комитета 
информации и посланной Вам 21 марта, направляю два экземпляра справки по этому 
вопросу, составленной Отделом Ближнего и Среднего Востока МИД СССР, в которой 
приводятся выступления лидеров сионизма, характеризующие их отношение к СССР и 
странам народной демократии.
 В этой справке приводятся также факты враждебной Советскому Союзу и странам 
народной демократии деятельности главным образом представителей государства 
Израиль за последний период…»

 Весной сорок шестого Сталин перевел молодого и растущего партийного работника 
Суслова в Москву. Его ввели в состав оргбюро ЦК и утвердили заведующим отделом 
внешней политики. Название отдела не соответствовало его реальным задачам. В 
обязанность Михаила Андреевича входило надзирать за действиями иностранных 
компартий, через него шли деньги компартиям.
 Суслову поручили еще и курировать работу Еврейского антифашистского комитета, 
что его явно не обрадовало. Михаил Андреевич почувствовал: комитет, созданный в 
войну для борьбы с нацизмом, не только больше не нужен, но и вызывает 
раздражение Сталина. Суслов сразу предложил закрыть комитет. Но это предложение 
в тот момент не было принято. Михаил Андреевич торопил события.
 Суслов делал карьеру на послевоенных идеологических кампаниях, которые были 
замешаны на антисемитизме. Суслов составлял записки о «засоренности» различных 
учреждений евреями, докладывал Сталину и Жданову о том, что во многих 
учреждениях культуры и науки «укоренились низкопоклонство и угодничество перед 
заграницей и иностранцами, потеряны бдительность и чувство советского 
патриотизма».
 Когда Молотов, Вышинский и Громыко по указанию вождя подбирали аргументы в