могут  изменить. Крайский прежде всего не  желал неприятностей с  арабами. Я
поблагодарила его за прием и ушла.
     Была назначена пресс-конференция,  на которой я и Крайский  должны были
отвечать на вопросы. Но когда  Крайский  провел меня  в комнату, где ожидали
корреспонденты, и я их увидела, - я покачала головой.
     - Нет, - сказала я, - мне нечего сказать прессе. Я сюда не войду.
     Я и по сей день не знаю, отменил ли он пресс-конференцию или ответил на
все вопросы сам; знаю только, что у меня было такое чувство, будто я наелась
пепла и праха. "Мы с вами принадлежим к двум разным мирам". Снова  и снова я
вспоминала эти слова. Но, разумеется, я и не подозревала, что ожидает меня в
Израиле.

        ¶ВОЙНА СУДНОГО ДНЯ§

     Из всех событий, о которых я здесь рассказала, труднее всего мне писать
об  октябрьской войне 1973  года, о Войне Судного дня. Но она имела место  в
действительности, и  потому должна стать частью этой книги -  не как военный
отчет, этим пусть занимаются другие, но  как едва не происшедшая катастрофа,
кошмар, который я пережила и который навсегда останется со мной.
     Даже  рассказывая свою личную историю,  я должна умалчивать о многом, и
потому история эта не полна.  Но тут рассказана правда о моих переживаниях и
чувствах во  время этой войны - пятой, навязанной Израилю  за  двадцать семь
лет существования государства.
     Есть два обстоятельства,  о которых я хочу сказать сразу же. Во-первых,
мы Войну Судного дня выиграли, и я убеждена, что в глубине души политические
и военные  лидеры  Сирии  и  Египта сознают,  что они  потерпели  поражение,
несмотря на первоначальные успехи. Во-вторых, пусть знает весь мир,  и враги
Израиля  в частности, что обстоятельства,  стоившие  жизни  2500 израильтян,
погибших в Войне Судного дня, никогда больше не повторятся.
     Война  началась 6 октября, но теперь, когда я о ней думаю, я вспоминаю,
что еще в мае мы получили сведения о необычайно большом скоплении египетских
и  сирийских  войск   на  наших  границах.   Наша  разведка  считала  крайне
маловероятным, что может разразиться война; тем не менее мы решили отнестись
к этому сообщению серьезно. Я  поехала в главный штаб. И министр  обороны, и
начальник   штаба,   Давид   Элазар   (известный  всей  стране   под   своим
уменьшительным именем  - Дадо), тщательно  проинформировали меня  по  поводу
боевой готовности армии, и я  пришла к заключению, что армия готова  к любым
неожиданностям,  в  том  числе  и  к  войне.  Успокоили  меня  и по  вопросу
своевременного  раннего  предупреждения.  По  каким бы то ни было  причинам,
общая напряженность ослабела тоже.
     В  сентябре  стали поступать сведения о  скоплении  сирийских войск  на
Голанских   высотах,   тринадцатого  сентября  произошел  воздушный   бой  с
сирийцами, в  результате которого  было  сбито  тринадцать сирийских  МиГов.
Несмотря  на  это,  наша разведка давала  очень  успокоительную  информацию:
никакой  серьезной реакции со стороны Сирии  ожидать  не приходится. На этот
раз напряженность не ослабела и даже передалась Египту. Разведка, однако, не
меняла  своего  тона.  Скопление  сирийских войск  на границе она  объясняла
страхом сирийцев, что мы на них нападем, и весь этот месяц, до самого кануна
моего  отъезда  в  Европу,   это  объяснение  передвижений  сирийских  войск
повторялось снова и снова.
     В  понедельник 1  октября Исраэль Галили  позвонил мне  в  Страсбург. В
числе прочих сообщений он сказал, что  они беседовали с Даяном и решили, как
только  я  вернусь, серьезно обсудить вместе со мной положение на  Голанских
высотах.  Я  сказала,  что  вернусь  во  вторник,  и на  следующий  день  мы
встретимся.
     Я встретилась  с Даяном в среду, поздним утром. На  встрече были Аллон,
Галили, командующий военно-воздушными силами,  начальник штаба, и, поскольку
начальник   разведки   был   в  тот  день  нездоров,  -  начальник   военной
контрразведки. Даян открыл заседание; начальник штаба  и  начальник  военной
контрразведки подробно рассказали о положении  на  обоих фронтах. Кое-что их
беспокоило, но общая оценка оставалась прежней: нам не угрожает объединенное
сирийско-египетское нападение, и маловероятно,  что Сирия  решится выступить
одна. Передвижения египетских войск на юге вызваны, скорее всего, маневрами,
которые всегда тут происходят в это время года, а наращивание и передвижение
войск  на  севере  объяснялось так же, как и раньше.  Переброска  нескольких
сирийских  воинских частей с сирийско-иорданской границы за неделю перед тем
объяснялась как результат детанта между  Сирией и Иорданией и  дружественный
жест Сирии  по отношению к Иордании. Никто тут не  считал, что надо призвать
резервистов,  и  никто  не  думал,  что  война  неизбежна.  Но  решено  было
продолжить  обсуждение  создавшегося  положения   на  воскресном   заседании
кабинета министров.
     В четверг я, как обычно,  поехала  в  Тель-Авив. Много лет  я проводила
четверг и пятницу в своем  тель-авивском  кабинете, субботу - у себя  дома в
Рамат-Авиве, а в субботу вечером или рано утром в воскресенье возвращалась в
Иерусалим, и, казалось, что  нет  нужды менять расписание и в эту неделю. То
была короткая неделя,  потому что Судный день  начинался в пятницу вечером и
большинство израильтян устраивало себе длинный уик-энд.
     Думаю,  что теперь,  до некоторой степени  благодаря  той  войне,  даже
неевреи, никогда  прежде не слышавшие ничего о Судном дне,  знают,  что  это
самый торжественный и  самый  священный день еврейского  календаря.  Это тот