лицемеров это было  предписание  "уничтожить".  И  это  рассматривается  как
реабилитация!
   Капитан  Тиг-Джонс  также,  по  свидетельству   Эллиса,   был   полностью
осведомлен об этом разговоре и обо всех событиях, происходивших после нашего
ареста в Красноводске. Ему была немедленно послана - следовательно,  за  два
дня до расстрела - телеграмма по этому  поводу.  Он  поддерживал  постоянный
контакт  в  течение  этих  двух  дней  с  Фунтиковым,  Зиминым   и   другими
ашхабадскими главарями.  А  каков  был  контакт  правительства  Фунтикова  с
англичанами, известно нам непосредственно от Маллесона, который "держал  под
контролем" всю Среднюю  Азию.  Он  писал  правду  -  англичане  осуществляли
непосредственное руководство деятельностью директории.
   Наконец, в книге "Закаспийский эпизод" рассказывается, что Маллесон тогда
же, утром 18 сентября, сообщил своему начальству в Симлу -  в  штаб-квартиру
вице-короля Индии - об аресте бакинских комиссаров и о принятых им мерах.
   Все это дает основание  предполагать,  что  архивы  тогдашних  английских
властей в Индии  могли  бы  дополнительно  пролить  свет  на  подлинный  ход
событий. Интересно, что соответствующие папки документов  значатся  в  описи
нынешнего Национального архива Индии (к которому 15 августа 1947 г.  перешли
архивы правительства вице-короля). С этим фактом случайно столкнулся мой сын
Серго, находясь в научной командировке в Дели в 1969 и  1970  гг.  Когда  он
попытался ознакомиться с этими документами, выяснилось, что  соответствующих
папок в архиве не существует - они либо изъяты, либо уничтожены*. Если  роль
миссии Маллесона была столь невинной, как пытаются  до  сих  пор  утверждать
некоторые, то зачем английским властям потребовалось накануне предоставления
Индии независимости уничтожать или изымать архивные документы о деятельности
миссии?
   Временное  поражение  пролетарской  революции  в  Баку  было   неизбежным
следствием того, что Баку явился ареной столкновения  двух  мировых  воюющих
империалистических коалиций, стремившихся овладеть  и  бакинской  нефтью,  и
важным стратегическим узлом для господства над Ближним Востоком.

   Глава 4
   В ТЮРЬМАХ ЗАКАСПИЯ
   Итак, в ночь на 20 сентября 1918 г.  в  нашей  тюремной  камере  остались
только четыре человека: два сына Шаумяна - Сурен и Лева, Самсон Канделаки  и
я. В женской камере арестного дома продолжали оставаться Варвара Джапаридзе,
Мария Амирова, Ольга Банникова (жена Фиолетова) и Сатеник Мартикян. Вскоре в
нашу камеру поместили еще двух арестованных - братьев Амировых -  Александра
и Арменака.
   Несколько дней мы  тщетно  ожидали  обещанного  освобождения  из  тюрьмы.
Вскоре убедились, что оно  было  очередным  обманом,  и  перестали  задавать
вопросы.
   Когда мы узнали о трагической гибели товарищей,  собственные  судьбы  уже
перестали нас волновать. Мы были подавлены этим известием. Кроме  того,  нас
мучило сознание, что мы лишены возможности участвовать в  борьбе  за  победу
Советской власти.
   Не помню точно, в конце октября или в начале ноября 1918 г. в нашу камеру
привели еще одного арестованного. Оказалось, что это бакинец Ибрагим Абилов.
В Баку я слышал о нем, хотя никогда не встречал. Оказывается, Абилов приехал
в эти края по поручению советских властей из Астрахани для выяснения  судьбы
бакинских комиссаров.
   Мы  узнали,  что  из  трех  товарищей,  направленных  в  Красноводск   из
Астрахани, двое сидят вместе с нами в  арестном  доме,  но  третий  -  Артак
Стамболцян - сумел проскользнуть через  все  рогатки  и  препоны  обысков  и
досмотров и обвести вокруг пальца красноводскую полицию.  Артак  вообще  был
смел до  дерзости,  ловок  и  мог  всегда  выйти  из  любого,  казалось  бы,
безвыходного положения.
   Крайне плохие условия нашей жизни в  арестном  доме,  скудное,  на  грани
голода питание вконец подточили наши силы.  Постоянное  недоедание  особенно
остро сказалось на моем физическом состоянии, потому что еще до  прибытия  в
Красноводск я был сильно истощен. У меня стали болеть десны. Я почти  совсем
не мог есть черствый хлеб. Наконец я обратился с просьбой направить  меня  к
какому-нибудь зубному врачу.
   Однажды под  охраной  часового  меня  препроводили  в  частный  городской
зубоврачебный кабинет. Со мной поздоровался врач - молодая женщина  приятной
внешности. Она была предупреждена о том, кто  я,  поэтому  у  меня  не  было
надобности представляться. Ее  имени  и  фамилии  я  тоже  не  спросил.  Она
внимательно меня осмотрела и сказала: "Единственное лечение для вас - свежие
фрукты и как можно больше  времени  проводить  на  воздухе".  Я  удивился  и
подумал: "Не издевается  ли  она  надо  мной?  Ведь  она  же  знает,  что  я
арестант!" Но она говорила вполне серьезно.

   Бывают же в жизни такие случаи! Через сорок один год после  этих  событий
случилось так, что эта женщина-врач, живя в Америке, случайно увидела  меня.
В 1959 г. во время поездки по США я попал в Чикаго в один из дней,  когда  в
большом концертном зале  этого  города  выступал  наш  знаменитый  советский
ансамбль "Березка" под руководством Н.Надеждиной.
   Известный организатор выступлений советских артистов в  Америке  господин
С. Юрок любезно прислал мне билеты в отдельную ложу. После концерта я  зашел
за кулисы, приветствуя и поздравляя наших замечательных девушек.