зятю Муссолини, принимал его в Берхтесгадене с почтительным уважением, 
граничившим со льстивостью. Он не скрывал радости, прочитав те дружеские 
послания Муссолини, которые привез Чиано. «Муссолини, — произнес фразу фюрер, 
которая не могла не понравиться зятю дуче, — является величайшим 
государственным деятелем во всем мире, с которым никто даже близко не может 
сравниться». Скороговоркой Гитлер высказался о международном положении, 
упомянул о растущей угрозе со стороны большевизма и отметил в утешение 
ускоренный темп перевооружения Германии. «Каждая конкретная проблема, — писал 
потом Чиано, — немыслимо долго разжевывалась Гитлером, а каждый свой вывод он 
повторял несколько раз, прибегая к различным словосочетаниям». Из сумбура 
многословия, обрушившегося на Чиано, он, тем не менее, вынес впечатление, что 
Гитлер в отношении Великобритании пока еще не пришел к окончательному решению и 
в настоящее время даже не исключает возможности заключения с нею того или иного 
соглашения. Муссолини, как никогда обозленный на Великобританию после того, как 
Хайле Селассие был приглашен на коронацию короля Георга VI, именно подобного 
соглашения и опасался и стремился во что бы то ни стало добиться того, чтобы 
англо-германское сближение не состоялось. Он с явным облегчением узнал от Чиано,
 что, несмотря на неопределенную позицию Гитлера, такое соглашение вряд ли 
будет иметь место, что Гитлер убежден в намерении Англии продолжать активно 
противодействовать им, и лишь объединившись, они будут обладать мощью, 
достаточной для того, чтобы нанести поражение Великобритании. «Через три года,
 — заявил Гитлер, — Германия будет готова, через четыре года — более чем 
готова; если же мне дадут пять лет, то это будет только к лучшему… Англичане 
считают, что сегодня в мире существуют две страны, ведомые авантюристами, 
Германия и Италия. Но во главе Англии также были авантюристы, когда она создала 
свою империю. Сегодня она находится под правлением ничтожных, некомпетентных 
людей». Несколько месяцев спустя, в сентябре 1937 года, на конференции в Нионе 
Великобритания совершила очередной выпад против Муссолини, подписав соглашение 
с Францией о защите торговых судов в Средиземном море, где якобы испанские, а 
на самом деле итальянские подводные лодки «совершают акты пиратства» в пользу 
Франко. И вновь Гитлер, осудив эту запоздалую, но необходимую попытку 
демократических стран эффективно объединиться против нарастающей мощи стран 
«оси», выразил Муссолини свое сочувствие.
 Ибо также, как и Муссолини, стремившийся воспрепятствовать соглашению между 
Германией и Великобританией, мысль о котором в те годы постоянно витала в 
голове Гитлера, фюрер в свою очередь стремился воспрепятствовать возобновлению 
дружеских отношений между Италией и Великобританией в ущерб интересам Германии. 
Имея в виду эту проблему, а также для того, чтобы подчеркнуть особое значение 
солидарности стран «оси», Гитлер в 1937 году неоднократно направлял в Рим своих 
представителей, чьи визиты, казалось, прошли внешне в достаточно дружеской 
атмосфере. Но ни один из этих визитов не принес заметного успеха. Когда в 
начале года в Рим прибыл Геринг и дважды встречался с Муссолини, то обстановка 
в ходе этих бесед принимала подчас напряженный характер. Муссолини заранее 
настроил себя на предубежденное отношение к Герингу. Он считал его «развязным и 
претенциозным». Кроме того, дуче раздражало демонстративное восхищение Геринга 
личностью Бальбо. В тот момент, когда Геринг коснулся проблемы Австрии и 
заговорил об аншлюсе, словно он уже стал неизбежным, Муссолини, по 
свидетельству Пауля Шмидта, возмущенно покачал головой.
 Однако Австрия была всего лишь одной из многих проблем Муссолини. Его 
нереализованные амбициозные планы в отношении Европы и Средиземноморья, а также 
озлобление, вызванное враждебной к Италии позицией западных держав, подвели 
дуче к мысли о том, что ему больше не следует оставаться глухим к льстивым 
речам Гитлера. В сентябре было официально объявлено о том, что он посетит 
Германию с государственным визитом. Он согласился принять приглашение Гитлера, 
объяснил дуче, на двух условиях: что ему не нужно будет брать с собой вечерний 
костюм и что ему будет предоставлена возможность встречаться не только с 
руководством страны, но и с простым народом. Эти условия не были вызваны 
присущей ему скромностью. Он хотел доказать, что даже на иностранном языке он 
способен довести берлинскую толпу до такой же степени экстаза, до которой он 
доводил жителей Рима; он также не хотел представать перед глазами немцев в 
гражданской одежде, в которой он выглядел далеко не столь импозантно.
 Облаченный в пышный мундир, специально пошитый на заказ по этому случаю, 
Муссолини отбыл в Германию 23 сентября 1937 года в сопровождении большой свиты, 
разнаряженной, как и ее глава. Гитлер, не желая оставаться в долгу, приказал 
членам комитета по торжественной встрече Муссолини, которая должна была 
состояться на границе, также приодеться в парадные мундиры. Сам Гитлер, одетый 
в официальную форму нацистов, — в коричневую рубашку под кителем и черные брюки,
 следуя условиям церемониала, поджидал Муссолини в Мюнхене, на улицах которого 
по пути следования дуче были выстроены шпалерами войска, а здания разукрашены 
национальными флагами обеих стран.
 На протяжении недель, предшествовавших визиту, Гитлер не только основательно 
подготовил торжественную встречу главы иностранного государства, включая, 
разумеется, обязательные почести, соответствующие этому событию, но и 
скрупулезно спланировал демонстрацию германской мощи. Все это Муссолини должен 
был, по мысли Гитлера, запомнить навсегда. И это ему удалось. До последних дней 
своей жизни, как бы дуче ни был разочарован в немцах, он, тем не менее, никогда 
не переставал восхищаться их способностью к эффективной организации, 
самоорганизации и самоотдаче, их высокомилитаризованной экономикой. С самого 
начала визита не оставалось сомнений в том, что оказанный ему прием произвел на 
дуче сильное впечатление, и для этого были основания. Несмотря на проливной