ли какие то случайные люди хочу лично 
доложить обстоятельства когда вызовешь».
 Берия называл Георгия Маленкова Егором. Заглавные буквы почему-то не жаловал, 
знаки препинания презирал.
 Он передал записку дежурному офицеру... Да, после двадцать первого года он 
быстро пошел в гору, через десять лет возглавил ГПУ Закавказья, потом — ЦК 
партии Грузии и Закавказский крайком. Новый перевал — год 1938-й, пост наркома 
СССР. Следующий — год 1953-й. Он так удачно начался, столько радостей ему сулил.
.. И вдруг эта нелепость. Нет, им не обойтись без него, да и народ ценит его 
широкую, щедрую натуру. Если правду сказать, то он один во всем правительстве 
искренне заботится о благе трудящихся.
 ...Прошло два дня. От Маленкова — ничего. Подследственный передал ему вторую 
записку. «Егор почему ты молчишь?»
 Обе записки — карандашом, на четвертушках бумаги — остались у Хрущева.
 На предвыборном собрании избирателей Тбилисско-Сталинского округа по выборам в 
Верховный Совет СССР в ноябре 1937 года Лаврентий Берия клялся:
 «Как член великой партии Ленина — Сталина я обязан хранить в чистоте великое 
звание члена партии, высоко держать знамя Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина».
 В чем же он ошибся? Может быть, слишком высоко держал сталинское знамя?
 На следствии Берия вел себя вызывающе, признавался только в тех преступлениях, 
которые прокуратуре удалось установить и подкрепить неопровержимыми уликами.
 Следствие длилось полгода. Документы, свидетельские показания, протоколы 
допросов составили девятнадцать томов. По делу проходило шесть соратников 
Берия: Владимир Деканозов, Всеволод Меркулов, Лев Влодзимирский, Павел Мешик, 
Сергей Гоглидзе, Богдан Кобулов — всего лишь частичка бериевской армии 
головорезов.
 Наконец Берия предложили ознакомиться с обвинительным заключением.
 Когда Руденко приступил к чтению объемистого, страниц на сто, документа, Берия 
заткнул уши. Прокурор потребовал объяснений.

 Берия:
 — Меня арестовали какие-то случайные люди... Я хочу, чтобы меня выслушали 
члены правительства.
 Руденко:
 — Вас арестовали согласно решению правительства, и вы это знаете. Мы заставим 
Вас выслушать обвинительное заключение.

 Берия отвели в камеру и перестали кормить.
 Один день выдержал без пищи несгибаемый сталинский нарком, потом запросил обед 
и выслушал обвинительное заключение.
 Суд проходил на первом этаже здания штаба округа. Председателем
 Специального судебного присутствия Президиума Верховного Суда СССР был маршал 
Конев, государственным обвинителем — Руденко.
 Суд занял 6 дней — с 18 по 23 декабря. Из Грузии пригласили председателя 
совета профессиональных союзов республики М. И. Кучава. Когда он ознакомился с 
материалами дела, ему на глаза попался пространный список женщин, 
изнасилованных Берия.
 — Ради бога, не оглашайте имен! — взмолился Кучава. — Три четверти в этом 
списке — жены членов нашего правительства.
 Что будет, что будет...
 Казнили приговоренного к расстрелу в том же бункере штаба МВО. С него сняли 
гимнастерку, оставив белую нательную рубаху, скрутили веревкой сзади руки и 
привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял 
присутствующих от рикошета пули.
 Прокурор Руденко зачитал приговор.

 Берия:
 — Разрешите мне сказать...
 Руденко:
 — Ты уже все сказал.
 (Военным).
 — Заткните ему рот полотенцем.
 Москаленко (Юфереву):
 — Ты у нас самый молодой, хорошо стреляешь. Давай.
 Батицкий:
 — Товарищ командующий, разрешите мне (достает свой «парабеллум»). — Этой 
штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил.
 Руденко:
 — Прошу привести приговор в исполнение.

 Батицкий вскинул руку. Над повязкой сверкнул дико выпученный глаз, второй 
Берия прищурил. Батицкий нажал на курок, пуля угодила в середину лба.
 Тело повисло на веревках.
 Казнь свершилась в присутствии маршала Конева и тех военных, что арестовали и 
охраняли Берия.
 Подозвали врача. «Что его осматривать, — заметил врач, — он готов. Я