энтузиазм невольно порождают представление о некоем анархизме, радостной 
кружковщине, а между тем, были планы и приказы, входящие и исходящие бумаги, 
сидел секретарь, и по личным делам к начальнику ГИРД надо было записываться на 
прием. Никакого панибратства, никакой фамильярности. Между собой некоторые были 
на «ты», но руководителей все звали только по имени и отчеству, разве что 
девушки между собой, шепотком называли Победоносцева «Юрочкой», а Королева – 
«Серёнькой». В свою очередь, и руководители никогда не называли своих 
подчиненных (если они не были просто друзьями) только по имени. Казалось бы, не 
такой это важный вопрос, кто как кого называл, но он иллюстрирует мир 
человеческих отношений в ГИРД, в котором молодой энтузиазм прекрасно сочетался 
с дисциплиной и уважением.

Первая группа обитателей подвала была совсем маленькая – десятка полтора людей, 
но выросла она очень быстро: новому делу из своей калужской дали неожиданно, 
как капитан Немо из-под воды, очень помог Циолковский. На последних страницах и 
обложках своих брошюр Константин Эдуардович имел обыкновение публиковать 
наиболее интересные из присланных ему писем. В книжечке «Стратоплан 
полуреактивный» он опубликовал то самое письмо И.П. Фортикова, в котором тот 
сообщал об организации московской ГИРД. Так о ГИРД узнали читатели Циолковского 
– как раз те люди, которым и была нужна ГИРД, которые и были нужны ГИРД. К 
весне 1932 года определилось ее ядро: Цандер, Королев, Тихонравов, Победоносцев.
 Вместе с Цандером пришел из ЦАГИ очень талантливый инженер Александр Иванович 
Полярный. В ЦАГИ нашел Цандера, чтобы рассказать ему о недавней поездке к 
Циолковскому, студент Леонид Константинович Корнеев и тоже оказался в один 
прекрасный вечер на Садово-Спасской. Королев переманивал своих старых знакомых 
по планерным делам, по работе в ЦКБ и ЦАГИ: Николая Александровича Железникова 
и Александра Васильевича Чесалова. Владимир Николаевич Галковский, Евгений 
Маркович Матысик и Виктор Алексеевич Андреев работали еще дома у Королева и, 
разумеется, тоже пришли в ГИРД. Так постепенно подвал заселялся, благо штатное 
расписание не препятствовало этому, поскольку штатного расписания не 
существовало. С каждым, кто хотел работать в ГИРД, Королев вел на Никольской, 
где размещался оргмассовый отдел, пространные беседы, выяснял, кто такой, что 
умеет, где работал и почему хочет заниматься ракетами. Всегда спрашивал о 
заработке и честно предупреждал: «У нас столько не заработаете».

Ветераны ГИРД вспоминают, что злые языки расшифровали ГИРД как Группу Инженеров,
 Работающих Даром. В названии этом было два смысла: и денег не платили, и 
никакого прока от работы нет. Однако это не так. Денег не платили в тот период, 
когда ГИРД была еще чистой самодеятельностью. Потом Осоавиахим, узаконивший 
ГИРД и заинтересованный в ее укреплении, начал платить деньги, но очень 
небольшие, заработная плата была значительно ниже, чем, например, в ЦАГИ. С 
ордерами на промтовары и продовольственными карточками тоже было много хлопот, 
то не давали, то давали вдруг, как командированным, на пятидневку. Однако 
никому и в голову не приходило что-то требовать у Королева, а если и слышался 
ропот недовольства, то только в адрес снабженцев.

Начинать пришлось в буквальном смысле с пустого места: все оборудование 
состояло из ручного точила, которое подарили им друзья из ЦАГИ. Начальник 
производства ГИРД Бекенёв вспоминает:

«Ни на оборудование, ни на материалы и ни на что вообще не было у нас ни 
лимитов, ни фондов. И все-таки...

Сначала приносили из дома кто что мог: молотки, напильники, клещи, пилы и 
прочее. А потом понемногу, благодаря изворотливости руководства, т.е. 
начальника ГИРД С.П. Королева, стали добывать все необходимое...

По ходу развития работ возникла необходимость в приобретении маломощного 
токарного станка «Комсомолка». Без него все встает. На заводах я все чаще стал 
получать отказы в ответ на просьбы изготовить мелкие детали. Но, сколько ни 
бились, не могли добыть станка. И вот однажды собрались мы в кабинете Королева. 
Сергей Павлович говорит:

– А что, друзья, если бы прийти в кабинет какого-нибудь высокого начальника вот 
в такой гимнастерке (мы носили тогда осоавиахимовские гимнастерки), а на 
петлицах были бы следы «шпал»? Наверное, и разговоры были бы другие, а? В 
«шпалах» сила!

И вот дня через три после этой беседы я выходил из Наркомтяжпрома с душой 
переполненной неизмеримой радостью. В руках у меня были документы на получение 
токарного станка «Комсомолка», а на выгоревших голубых петлицах гимнастерки 
были... следы „шпал“».

Старший инженер, а затем начальник бригады ГИРД Корнеев описывает такой случай:

«Заканчивали производство реактивного двигателя с ребрами охлаждения, причем 
отдельные детали нужно было паять только серебром. Серебра не было, да и денег 
в кассе ГИРД не было. Как быть? Что делать? Но никто не пал духом из-за этого. 
На следующий день, не сговариваясь между собой, многие принесли серебро из 
дому: кто серебряную чайную ложку, кто крестик, а кто серебряную стопку. Все