предметы на расстоянии. В этих опытах установлено, что люди, лишенные органа 
зрения, 
могут чувствовать на расстоянии большие и плотные предметы - стены, деревянные 
щиты 
и т. д. Тонкую сетку и мягкие предметы они не ощущают и натыкаются на них. 
     Выяснилось, что слепые чувствуют предметы благодаря звуковому эху, 
отражаемому 
предметом. Эхо обычно настолько слабое, что сами люди его не осознают и не 
могут 
объяснить причину своих ощущений предметов. 
     Природа с избытком наградила каждого из нас огромными возможностями и 
способностями, но многие из них не всегда развиваются и реализуются. Человек, 
использовавший эти удивительные возможности и выдающиеся способности и 
развивший их, 
может делать то, что делает Вольф Мессинг. Благодаря длительным и настойчивым 
упражнениям он развил свои природные способности, улавливая такие тонкие 
реакции другого 
человека, которые для многих остаются незаметными и могут быть выявлены только 
с 
помощью специальных чувствительных приборов. Обладая замечательной памятью, он 
точно 
запоминает расположение сцены, зала, лестницы и т. д. и может двигаться с 
завязанными 
глазами так же свободно, как это делают слепые в знакомой обстановке. 
     Таким образом, опыты Мессинга - результат огромного, напряженного труда, 
отполировавшего до блеска то, что в той или иной степени вкладывает природа в 
каждого из 
нас. Нас покоряет тонкая, филигранная его работа, и мы забываем, что 
удивительная 
легкость, с которой он выполняет свои опыты, в действительности - результат 
длительной, 
упорной тренировки, огромной концентрации внимания и напряжения. 
     И этот огромный труд Мессинга покоряет. Мы не можем оставаться 
равнодушными, 
когда слышим игру Давида Ойстраха или Вана Клиберна. В этот момент мы, конечно, 
не 
думаем о колоссальном труде, вложенном в каждое их исполнение. Такова сила 
подлинного 
искусства и таланта". 
     
     Эта статья - квинтэссенция той убежденности, что я не телепат и что все 
объясняется 
обостренностью моих чувств. Я готов даже согласиться с этим, если только 
уважаемый мною 
профессор скажет, как он мне подал знак сложить цифры номера первого 
удостоверения и 
числа, обозначающего срок действия второго удостоверения? К этому могу 
прибавить, что Г. И. 
Косицкий, конечно, не первый, ставящий на мне опыты. Их ставили и официально, 
например в 
Институте психиатрии Академии медицинских наук СССР. И всегда, во всяком случае 
всегда в 
своих отчетах, ученые старались обойти вопросы, которые не укладываются в 
гипотезу о чисто 
идеомоторном механизме моей работы.
     Смею уверить профессора Косицкого в другом: все попытки не подавать мне 
никаких 
сигналов были безрезультатными. Конечно, мне мешало то, что ученый думал не о 
том, какое 
задание я должен выполнять, а о том, чтобы не двигать рукой. Эти мысли и 
воспринимал я от 
индуктора. И поэтому, стремясь заставить его отвлечься и вернуться к заданию, я 
и попросил 
его: "Не думайте о себе". Пожатий руки последнего я, видимо, вовсе не замечал. 
Я весь 
погружен в это время в стремление понять мысли собеседника и мало что замечаю 
вокруг.
     Помешать в работе мне скорее может другое. Дело в том, что я не всех людей 
одинаково 
хорошо "слышу" телепатически - пусть простят мне этот глагол "слышать", 
абсолютно не 
передающий сущности явления. Суть в том, что чужое желание я ощущаю как бы 
собственным 
желанием. Ощущение появляется во мне ощущением же. Если мой индуктор представит,
 что он 
хочет пить, и я стану ощущать жажду. Если он представит себе, что гладит 
пушистую кошку, и 
я почувствую у себя в руках нечто теплое и пушистое. Чужая мысль родится в моей 
голове, 
словно собственная, и мне много стоило труда научиться отделять свои мысли от