получше.
 Прошла еще неделя, и тетки Самиры проинформировали пас о том, что наша подруга 
готовится к замужеству и по хочет, чтобы ей докучали звонками, так как ее 
будущий муж не одобряет этого.
 И все. же Самире удалось связаться с подругой. Рыдая, она сказала, что все ее 
надежды рассыпались в прах, как только она увидела своего дядю. Он с самого 
начала был разъярен, а когда увидел «безбожную» племянницу, то прямо затрясся 
от злости.
 Как оказалось, Самиру держали взаперти в ее комнате с того момента, как она 
вернулась домой. Там она и ждала приговора своего сурового дяди. Никто из 
членов семьи ие осмелился поднять голос в защиту бедной девушки. Она шепотом 
поведала Тахани, что ей пообещали как можно скорее подобрать «достойного» мужа 
и не позднее, чем через месяц, выдать замуж. Самира была в ужасе от 
предстоящего, так как ее связь с Ларри основывалась на искреннем чувстве, и она 
больше не была девственницей. Мы мало что смогли узнать о свадьбе, потому что 
никто из нашей семьи не был приглашен. Впрочем, у нас не было ни малейшего 
сомнения в том, что церемония вряд ли была радостной. Все, что мы смогли узнать,
 это возраст жениха. Ему было под шестьдесят, и Самира должна была стать его 
третьей женой.
 Прошло немало времени, прежде чем мы смогли узнать хоть какие-то подробности. 
Их рассказал Хаббибу один из двоюродных братьев Самиры. Оказалось, что в первую 
брачную ночь Самира боролась со своим мужем с таким отчаянием, что он едва не 
лишился главного своего орудия, с помощью которого собирался взять то, что 
принадлежало ему по праву. Кровь, безусловно, пролилась, но это была кровь не 
Самиры, а ее толстого и лысого коротышки-мужа. Он так толком и не понял, что 
его невеста оказалась не девственной.
 Когда Тахани принялась расспрашивать одну из теток Самиры, которая теперь 
наотрез отрицала свое участие в похищении девушки, та сказала, что поначалу муж 
был даже доволен, что ему досталась такая «тигрица». Ему нравилось, что 
приходится брать ее силой. Но время шло, и он стал уставать от бесконечных 
баталий и теперь уже открыто признавался в том, что жалеет, что взял в свой дом 
такую упорную женщину.
 Наконец наступила развязка. Во время одного из скандалов Самира в лицо своему 
мужу крикнула, что никогда не сможет полюбить такого, как он. Она кричала, что 
знает, как должен ласкать настоящий мужчина и что все потуги мужа – ничто по 
сравнению с тем, что давал ей ее возлюбленный – стройный, высокий американец.
 Взбешенный супруг немедленно развелся с ней и доставил к дверям дома ее дяди, 
обвинив последнего в том, что у того нет чести, раз он предложил ему в жены 
свою племянницу, заведомо зная, что она нечиста. Со всеми подробностями он 
пересказал дяде Самиры ее воспоминания о любовнике.
 Гнев дяди не знал границ.Он принялся изучать Коран и вскоре нашел строки о том,
 что женщин, опорочивших доброе имя семьи, надо держать взаперти. Муж Самиры, 
уязвленный тем, что оказался у своей жены не первым, поклялся, что сделает этот 
скандал достоянием общественности, если к распутнице не будет применено самое 
суровое наказание. Это ускорило развязку.
 Дурные вести принес нам Хаббиб. Он сказал, что дядя Самиры избрал для нее одно 
из самых жестоких наказаний – заключение в «женскую комнату». Для этой цели 
было приготовлено специальное помещение на верхнем этаже виллы ее дяди. Окна в 
маленькой каморке были заделаны цементными блоками, а по стенам проложена 
звукоизоляция, чтобы никто не мог слышать криков несчастной. Изготовили и 
специальную дверь с маленьким окошком внизу, через которое слуги должны были 
подавать ей пищу. Для отправления естественных потребностей организма в полу 
проделали отверстие.
 Любопытным рабочим-иностранцам объяснили, что у одного из членов семьи 
серьезное душевное расстройство после несчастного случая, поэтому изоляция 
нужна, чтобы больной случайно не поранил себя во время припадка. Мы с сестрами 
собрались у Тахани, которая была вне себя от горя, чтобы поддержать се в 
трудную минуту. Все мы чувствовали себя несчастными – ведь Самира была одной из 
пас – саудовской женщиной, которая ничего не может предпринять в свою защиту!
 Я строила всевозможные планы ее освобождения, тогда как старшие сестры 
смотрели на вещи куда реальней. Они слышали много подобных историй и прекрасно 
знали, что нет надежды вырвать Самиру из того кошмара, в котором ей предстоит 
провести остаток своей жизни.
 Не одну ночь после этого я не могла сомкнуть глаз. Чувство отчаяния и 
безысходности охватывало меня, как только я ложилась в постель. Мне тоже 
приходилось слышать о женщинах, которых заключали в «женскую комнату», но 
никогда эта ужасная картина не возникала в моем мозгу с такой отчетливостью, 
как сейчас, когда дело касалось той, кого я так хорошо знала, которая всегда 
воплощала для меня надежду на лучшее в нашей стране, а теперь влачила жалкое 
существование в кромешной тьме и безмолвии.
 Однажды ночью я проснулась от ночного кошмара. Вся в холодном поту, я 
судорожно хватала ртом воздух и вдруг поняла – не дурной сон разбудил меня; 
никогда отныне не смогут спать спокойно те, кто любил Самиру и знал о том, что 
она до конца своих дней обречена па одиночество во тьме! Один вопрос бесконечно 
кружился в моем возбужденном мозгу: «Какая сила па земле способна освободить 
ее?» Глядя на усыпанное мириадами звезд небо, я вынуждена была признать, что 
такой силы не существует.




 ВТОРАЯ ЖЕНЯ


 Четверг, 28 августа 1980 года – день, который я никогда не забуду. Мы с 
Каримом только что вернулись в Эр-Рияд из Эт-Таифа, прохладного горного курорта.
 Я отдыхала, лежа на софе, а одна из служанок-филиппинок массировала мои 
усталые ноги. Трое наших детей были в лагере в Дубае, в Эмиратах, и я очень 
скучала по ним.
 Я лениво листала газеты, так как за свое дву