Итак, все содействовало успеху экспедиции французов. Флот их, несший целую 
армию и занимавший несколько миль пространства, мог потихоньку, медленно, 
перейти все Тирренское море, в виду Сардинии и Сицилии, остановиться в Мальте, 
и войти в Ливийское море, не встретив ни одного английского судна. В то время, 
как Нельсон стремился от мыса Пассаро, по прямой линии к Александрии, 
французские корабли, как бы по внушению Промысла, склонили свой курс к острову 
Кандии; а в том пункте, где наиболее можно было ожидать встречи, где эскадры 
неминуемо должны были сойтись, - там густой, непроницаемый туман, подобный тем 
облакам, которыми боги Гомера облекали иногда героев, скрыл их от взоров 
деятельного противника. То, чему могли бы подивиться и на обширном пространстве 
Атлантического океана, совершилось в тесных водах Средиземного моря. Сорок дней 
Бонапарт шел к своей цели с спокойным величием гения: его звезда ни на минуту 
его не обманула; но с отсутствием его судьбы французской эскадры должны были 
быстро измениться. 

Узнав, что Нельсон показывался у берега, французы полагают, что он уже не 
воротится. Брюэ рассчитывает, что может быть, Нельсон ищет его в заливе 
Александретты или, скорее, что он имеет повеление не нападать на него, не 
собрав более значительных сил. Этой надеждой французы себя утешают и засыпают в 
своем заблуждении. Вход в Александрийскую гавань исследован, но адмирал не 
расположен рисковать своими кораблями в узких фарватерах рейда, несмотря на то, 
что офицеры доносят ему об их достаточной глубине. Мегемет-Али в 1839 г. нашел 
же эти каналы проходимыми для трехдечных турецких кораблей, а у Брюэ в эскадре 
был только один трехдечный. Кроме того, не мог ли французский адмирал, имея при 
себе такое множество транспортных судов, ввести свои корабли в гавань, выгрузив 
из них временно артиллерию на купеческие суда, как то сделали англичане в 
Балтике в 1801 г.? Но, чтобы решиться на это, нужно было употребить бoльшую 
активность, нежели та, которую мог выказать французский флот в ту эпоху. 

Вместо того, чтобы укрыться в Корфу, французская эскадра, в пагубной своей 
беспечности, с самого 4 июля стоит на якоре в Абукире. Она уже перестала 
опасаться возвращения Нельсона; а между тем этот неутомимый человек, освежив 
свою эскадру в Сиракузах, спешит к неприятелю. Терзаемый нетерпением, почти 
целый месяц не зная ни отдыха, ни сна, он 24 июля оставил тесный Сиракузский 
рейд, который, может быть, впервые видел в своих водах эскадру из 14 линейных 
кораблей, и 1 августа был уже перед Александрией. Через несколько часов он уже 
перед Абукиром, а французская эскадра нисколько еще не приготовлена к его 
неожиданному возвращению. Шлюпки посланы на берег за водой; при них находится 
часть экипажей, и из четырех фрегатов Брюэ ни один не крейсерует вне залива, 
чтобы издали дать знать о приближении неприятеля. Два известия: "Неприятель в 
виду!" "Неприятель приближается и держит к заливу!" падают как удар грома среди 
изумленной эскадры. 

Встретить ли его под парусами? Только один из адмиралов, Бланк-Дюшайла, подает 
за это голос, и капитан Дюпети-Туар его разделяет; но в совете все восстают 
против этого: думают, что не достанет людей, чтобы драться и одновременно 
управляться с парусами. Наконец, решают ожидать английской эскадры на месте. 
Требуют вернуть с берега шлюпки, - но волнение, дальность расстояния и многие 
другие обстоятельства, до сих пор еще неразгаданные, не позволяют большей части 
из них достичь эскадры. Чтобы пополнить такой большой недостаток в людях, 
адмирал дает фрегатам сигнал передать часть их экипажей на линейные корабли. 

Между тем наступает вечер, и Брюэ втайне тешит себя надеждой, что его не 
атакуют при наступлении ночи и что если англичане отложат нападение до завтра, 
то, может быть, французская эскадра будет спасена без боя. С этой мыслью Брюэ 
приказывает своим кораблям поднять брам-реи и обдумывает план сняться при 
помощи темноты с якоря и проложить себе путь в Корфу. В самом деле, ему можно 
рассчитывать на то, что грозный вид его эскадры удержит англичан до утра на 
почтительном расстоянии. 13 французских кораблей, из коих один 120-ти и три 
80-пушечные, построены в линию баталии в глубине залива, и примыкают своим 
авангардом к песчаным отмелям, простирающимся на три мили от берега. Усмотрено 
14 английских кораблей; но один из них едва виден в отдалении ( "Куллоден" в 7 
милях позади буксировал французский бриг, нагруженный винами, взятый им за два 
дня перед тем в Короне), а два другие, отряженные к Александрии ( "Александр" и 
"Свифтшур", в 9 милях к югу) не могут соединиться с флотом прежде восьми или 
девяти часов вечера. Кажется невозможным, чтобы при таких обстоятельствах 
французы могли опасаться немедленного нападения. Так все они рассуждают, и 
неизвестность придает еще более нерешительности их приготовлениям к обороне. 
Адмирал делает все нужные распоряжения к исправлению дурно выстроенной линии, и 
приказывает завезти шпринги; но корабли или совсем не выполняют его приказаний, 
или выполняют их наполовину{26}. Среди этого замешательства английская эскадра 
летит под всеми парусами, и не обнаруживает в своем движении ни малейшей 
нерешительности. "Хотели внушить неприятелю робость, - писал Вилльнёв морскому 
министру после этого несчастного для французов сражения, - но он на это не 
поймался; увидеть нас и атаковать было для него делом одной минуты". 

С помощью свежего, ровного норд-веста Нельсон уже у входа в залив. Тогда 
французы посылают один из своих бригов, чтобы заманить его на отмель, далеко 
выдавшуюся от наружной оконечности маленького острова Абукира. Но английская