вышел пехотными дивизиями в Таврию и Северное Причерноморье. Обласкал работяг 
отремонтировать английские танки. Занял левобережье Днепра. Обозначил фронт от 
Александровска до Бердянска. Хорошо идет!

И в Гуляй-Поле прибывает парламентер. Он поправляет – я не парламентер, я – 
посол. От главы республики Врангеля к главе республики Махно. Знаю, что рискую 
жизнью, но жизнь страны и народа дороже. И мне, и вам. Уполномочен вручить 
лично, в собственные руки.

И вручает батьке письмо, подписанное начальником штаба вооруженных сил 
Правительства Южной России. Генералом Шатиловым. С предложением о 
сотрудничестве. Имеем все основания вступить с вами в равноправный и полезный 
обеим сторонам союз.

Батько сидел в кресле, вытянув перед собой забинтованную ногу. Мучило ранение 
разрывной пулей в ступню. Воспаление не спадало, доктор боялся гангрены, боль 
не давала спать. Болеть было некогда, не так давно от тифа оправился, и злой 
ослабевший батько спасался уколами морфия. (Тогда и стали строить байку о 
наркомании Махно, морфиниста и кокаинщика.)

Русская Армия (уже не «добровольческая»). Основная часть воинов – трудовые 
крестьяне, а бок о бок с ними рабочие с заводов. Командиры – те, кто три года 
кормил вшей в окопах Великой войны, делил все опасности и тяготы с рядовыми 
солдатами, имеет боевые раны и награды за подвиги. Главное:

Воюет Русская Армия исключительно с коммунистами, с диктатурой большевиков, с 
комиссарами и чекистами, с расстрельщиками и продотрядами. А после победы – 
всенародные выборы и строй общества по усмотрению народа.

Таким образом, Русская Армия – не враг Махно, а союзник. Враг у нас общий. 
Слово свое мы держим. Забудем старое, надо спасать родину! Плюс боеприпасы и 
любые гарантии.

Врангель был прав.

Ход был неожиданным и очень сильным.

Махно был ошеломлен.

– Так. Ответ получите завтра. Свободны. Хлопцы! Накормить, расположить как 
полагается посла, чтоб все было в порядке.

Незаметный конторщик или хто там рефлекторно выпрямился в офицерскую вытяжку, 
щелкнул разбитыми ботинками и повернулся через плечо четко. Махно сощурился и 
вздохнул.

– Ну, шо скажете? Товарищи командиры и товарищи теоретики?

– А не выпить ли нам, батько, по поводу такого предложения? – оживленно шлепнул 
себя по ляжке Щусь.

– Никак ты, Федя, офицером стать захотел?

– Не. Но это значит – и для тех и для других мы во какая сила!

Засели совещаться всерьез и надолго.

– Конницы у них мало совсем осталось, – сказал командующий махновской конницей 
Семен Каретников. – Казаки кто побиты, кто у красных, кто сбег. Хотят, чтоб мы 
им конницей помогали.

– Тылы мы будем контролировать, – сказал начальник контрразведки Левка Задов. – 
Народ весь наш, в народе белякам веры нет. Так что тыл всегда поддержит нас. 
Наша сила над ними в этом союзе.

– О! – поднял палец Махно и выпил.

– Нестор, – сказал дядя Волин. – Нестор Иваныч. Белые – те же государственники. 
Вот возьмут Москву и Питер. Проведут, положим, Учредилку даже. И будет обычное 
буржуазное государство. Буржуазный суд. Конституция. Право торговли и 
собственности. А значит – будут капиталисты. И угнетение человека человеком. И 
все по новой. Мы об этом много раз говорили...

– Да мы их потом всех в могилевскую губернию определим! – хищно осклабился Щусь.
 – Пускай сперва нам трошки пособят большевиков ликвидировать!

– Мы всю дорогу белых и помещиков ликвидировали как класс, – вслух скорбел 
Махно. – А теперь станем их союзниками. Народ что скажет? Что мы продались. 
Народ – за белых? Нет, против. Народ за нас – потому что мы обороняем его и 
против красных, и против белых. Армия наша – какая? Народная, анархическая,